- Солнце где у нас садится, Федот Федотыч? - спросил Акимов.
- А вот так будет восход, а так - запад. В обед солнце стоит вот здесь. - Старик уверенными взмахами руки расписал по небосводу движение светила.
- Пляшет компас, Федот Федотыч! Врет он сегодня пуще твоего Вруна, - не отрывая глаз от компаса, сказал Акимов.
- Ну, ты пустое мелешь, Гаврюха! Компас надежный. И ни разу он меня не подводил, - обиделся Федот Федотович за такой непочтительный отзыв о компасе. - Дай-ка я сам посмотрю.
Акимов с усмешкой взглянул на старика и чуть отступил от пенька. Федот Федотович сдвинул шапку со лба, уставился на компас немигающими глазами.
- В самом деле, холера его забери, не туда гнет.
Попортился, чо ли? - Федот Федотович сокрушенно всплеснул руками, отступил от пенька, посмотрел на Акимова глазами, полными растерянности.
Акимов раз-другой встряхнул компас, положил его на пенек, потом долго смотрел сквозь пальцы на небо, медленно поворачиваясь по ходу солнца и изредка взглядывая на компас.
- Понял загадку, Федот Федогыч, - Акимов повернулся к старику лицом. Компас твой исправен, а врет он потому, что чувствует железо. В науке это явление называется магнитной аномалией.
- Железо? Да ты чо, паря Гаврюха, в своем ли уме? Какое тут железо? Здесь один кочкарник, язви его! Ему тут конца-краю нету! А он - железо... Из гор его добывают, железо... - Федот Федотович закатился веселым протяжным смехом, поглядывая на Акимова как на чудака.
- Может быть, и нет железа, а компас-то беспричинно не будет беспокоиться, - несколько обескураженный недоверием старика, неуверенно сказал Акимов.
- А вдруг он, компас-то, за солнечным лучом тянется. Вишь, вон лучи-то опять как играют. Примечал я будто такое.
- Кто же его знает, Федот Федотыч, может быть, и так, как ты говоришь, - развел руками Акимов, но про себя подумал: "Нет, это не причина! Зря ты, старик. Однако думай как хочешь, а я на карте помечу аномалию".
Они еще постояли возле пенька с минуту и встали на лыжи. Акимов приотстал от Федота Федотовича.
Пока шли пихтачами, он то и дело вытаскивал из кармана компас, наблюдал за игрой стрелки. Вскоре, однако, стрелка перестала метаться, приобрела прежнюю устойчивость, и ее намагниченный конец словно припекся к знаку N.
Вернулись уже при луне, глубокой ночью. В дороге Акимов мысленно прорабатывал чертеж, который ему предстояло выжечь на доске. Минутами он отвлекался, с горькой тоской вспоминал Петроград, товарищей по работе, раскиданных теперь в ссылке по глухим деревенькам от Нарыма до Якутска, и, конечно, дядюшку Венедикта Петровича. Каков он там, на чужбине, в Стокгольме? Очень вовремя убрался старик из Петрограда. Успешно ли идет у него обработка сибирских архивов? Эх, повидать бы его сейчас, порасспросить кое о чем, порассказать о примечательных местах Дальней тайги!.. Как знать, может быть, недалеко, совсем недалеко до того дня, когда рухнет самодержавие, падет власть капитала и в России начнется новая эпохаБлизость ее предсказывает Ленин... В своих прогнозах он никогда не ошибался... И тогда вдруг окажется: нет, совсем не излишними были у большевиков вынужденные путешествия по российским просторам. Ведь рано или поздно все эти бессчетные озера и рекиг овраги и холмы, леса и поляны придется вовлекать в хозяйственный оборот. Не может же Россия, обладая тгкпми неисчислимыми пространствами, оставаться страной с ограниченными производительными силами. У нее все еше впереди... А чтобы переделывать свою землю по-новому, надо прежде всего ее знать... осмотреть ее, ощупать, ослушать...
