Горбяков подал старику лекарства, предназначенные уряднику, предупредил на всякий случай:
- От себя, фатер, никаких дополнений. Передай - и назад.
- Вестимо, - буркнул Федот Федотович. Под нависшими бровями сверкнули молодым блеском лукавые глаза, улыбка чуть тронула обветренные губы и тут же погасла, как искра на ветру.
Снег проскрипел под ногами старика возле окон.
"Морозит!" - промелькнуло в голове Горбякова. Он зашагал опять из угла в угол. Прикидывал самое разное:
"Если я приведу его к себе. Изобразит он начальника, прибывшею из Томска, к примеру, для... для проверки чего?.. Не то. К тому же остается вопрос: с кем, на каких подводах он прибыл? Каждый ямщик на виду. Нет, от такого варианта придется отказаться".
"Может быть, его передвинуть в другое место? Увезти, скажем, на Обские плесы, к рыбакам. Увезти мне самому, под видом городского друга юности... Попросить приютить на недельку как любителя рыбного промысла зимой... Ну а через неделю что делать? И есть ли гарантия, что его там не выдадут в первый же день?
Полицейские снуют теперь повсюду, где только есть люди".
Так ничего и не придумал Горбяков до возвращения старика. А старик принес новость сногсшибательную:
- Лекарствие, Федя, передал супруге. Благодарила ужасть какими пронзительными словами. Велела помянуть, что в долгу не останутся. Намек ясный: за добро отплатят добром.
- Самого не видел?
- Видел! Отдается своей мерзопакостной службе...
- То есть?
- Сидит с костаревским стражником и планует, как половчее обложить дороги, чтобы закрыть начисто выход Гаврюхе.
- Не уловил, когда они задумали раскинуть сети?
- Завтра двинет он свое псиное войско. Сама хозяйка сказала. Завтра, дескать, с обеда заляжет в перину жир накапливать, как службу справит срочную.
- Что будем делать, фатер? - Горбяков и хотел бы, но уже не мог скрыть тревоги.
- Упредим, Федя.
- Как упредим, фатер?
- В ночь уведу Гаврюху в Дальнюю тайгу. Кой они хватятся, а наш след уже простыл.
- Собирайся, фатер. Другого выхода у нас нету, - сказал Горбяков, с мучительной тоской подумав о дочери: "Как бы хорошо, если бы была Поля! Помогла бы собрать и проводить их в дорогу".
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
А Поля жила в своем новом доме. К ней приглядывались, и она тоже присматривалась да приноравливалась. Семейство у Криворуковых хоть и небольшое, но зато что ни человек, то персона, личность. Первым делом сам Епифан Корнеевич Криворукое. Ему уже за пятьдесят лет, но он строен, высок, поджар, в темно-русой голове ни одного седого волоска, карие глаза с искринкой, голос звонкий - в одном углу крикнет, по всему дому слышно.
