И сосен неоглядный рост,
И ранняя прохлада
Умолкнувшего сада.
Сквозь ветви на небе видна
Ещё неполная луна,
Но хоть окно и настежь,
Ты, память, всё мне застишь.
Сверчок стрекочет на печи,
Облюбовавший кирпичи,
– Уймись, бессонный, будет!
Твой голос всех разбудит.
Нам нужно нынче отдохнуть,
Мы выйдем ночью в звездный путь,
К своей судьбе далекой
Пойдём во тьме глубокой.
И будем бодрствовать, когда
Проблещет по небу звезда,
И вскрикнем: Всё пропало!
Ещё одной не стало!
Но разве есть для бездны счёт?!
И наша жизнь звездой мелькнет,
И невозвратны годы,
Как с гор весною воды.
Нам редко видеться дано,
Но наша встреча не случайна,
Значенье прежних дней темно,
А город Ваш – всё та же тайна.
Я помню мартовский закат
И звезды в небе лиловатом,
И опустелый Летний Сад,
И памятник перед Сенатом.
Четыре дня, но до сих пор
Я вижу их как на ладони —
Вокзал, и Невский, и простор,
И Клодта вздыбленные кони.
А завтра – солнце в синеве,
А к ночи – полосы сияний,
И наша встреча на Неве
При лунном блеске снежных зданий.
И будто в воздухе гроза,
И рядом чья-то тень, сурова,
И чьи-то скошены глаза —
Но пусто вдруг – и снова, снова…
И это всё, чтоб – верный страж —
Пока года гремят как танки,
Всю жизнь я помнил профиль Ваш
И дом старинный на Фонтанке.
Как ладонь, земля поката
И как совесть нечиста,
Вот затем-то вдоль заката
Распростёрся храм Христа.
Неприступны, будто горы,
Удалившись на покой,
Высоко стоят соборы
Над чернеющей рекой.
И упорствуя по склонам,
С мостовой едва-едва
Естеством своим зелёным
Тщетно борется трава.
Ты не тополь, в самом деле,
С пыльным ворохом листвы,
Но влачи свои недели
В душном воздухе Москвы.
Плески вёсел, крики с лодок,
То гитара, то гармонь,
Злись на целый околоток,
А гуляющих не тронь.
И в который раз зевая
Я смотрю, как вдоль реки
Красные зрачки трамвая
Проплывают, далеки.
Но пленён старинной модой
Я приемлю жребий мой —
Тёмным вечером с природой
Разговор глухонемой.
