Первой жертвой стал Никит. Второй — загадочный сновидец Павул, не помнящий своего прошлого и обладающий удивительным даром предсказания. Сам Юл не пытался залезть в память Павула, ибо сказано было: «Не употребляй Силу понапрасну», а подобное исследование могло повредить монаху. Однако один раз он застал Павула в тот момент, когда сновидца атаковал «пришлец», и, пытаясь рассекретить врага, настраиваясь на него, Юл поневоле зацепил монаха. Но, как и враг, не увидел ничего: таинственные чары лежали на прошлом Павула.
Кроме того, Юл обнаружил нечто, удивившее его еще больше. Павула защищали не только чары. Кто-то сильный, по Силе превосходящий нападающего, отбивал удары пришлеца. Это был не Павул. Либо еще один человек извне, либо один из обитателей монастыря: маг, скрывающий свое лицо под монашеской хламидой.
«Неужели меня поддерживают? Или это одно из испытаний, и все разыгрывается, как учебное задание… Почему тогда именно здесь? Не похоже…»
«Павул уцелел, будучи в самом центре обвала… — думал Юл. — В комнате, где оставался Павул, не пострадала даже мебель, а справа и слева все три этажа пристройки превратились в каменную крошку. Павула охраняют. Кто? Уасили? Уасили был с ним в одной комнате…»
Уасили. Сероглазый, тихий, похожий на Мусса, монах. «В монастыре он появился год назад, — вспомнил Юл пояснения Никита. — Пришел из Пещерного Хрона, близ Кора».
«Да, Павул — один из тех, на кого нападает черный маг. Но Павул и единственный, кого защищают от атак… Может, Павул — сомбуи? Человек-книга? Человек-письмо?.. Но зачем тогда пришлецу Никит и Максим, люди, близкие к библиотеке? Павул…» Теперь Юл пытался спрятать в глубины памяти эту догадку, ибо сильный противник мог прочитать ее. Но мысли его по-прежнему устремлялись к Павулу. Павулу, уже заснувшему, чтобы утром туманное будущее вновь открыло свою изнанку его устами.
МИК
— Ну и занесло… — Негодование подгоняло Мика вдоль каменной стены. — В обитель тугодумов! Когда их по крышу зальет, тогда и пошевелятся!
Вчерашние вечерние разговоры с Эантом и Никитом хоть и вывели его из себя, однако к утренней трапезе Мик на время успокоился и снизошел до Рута. Когда же он обратился к служке, тот равнодушно ответил, что учтет его мнение и изложит при решении этого вопроса. «Учтет, изложит… Какой-то служка заправляет монастырем! Чего излагать! Эант и Никит… Высокомерные хриссы!»
Совсем не таким представлял Мик свой визит в монастырь и совсем уж не предполагал, что, вместо занятий с книгами под руководством Никита, придется, подобно кандальнику, разгребать завалы и таскать камни. «Никит… Учитель! Не способный выслушать разве может учить? Чему меня мог бы научить этот старикашка… Сидеть на камнях, опершись на клюку… Тьфу, вот погодите, — мысли Мика снова обратились к пути через окружающие скалы, — выведу вас, тогда…» Он представил покаянные лица жреца и библиотекаря, увидел посрамленного Рута. И себя…
