Последний враг | страница 21
Незнакомец с жадностью выхватил из рук Рута кусок хлеба, вцепился в него и, едва разжевав, проглотил.
— Извини, больше нет, — сказал Рут.
— Больше, — словно пробуя слова на язык, нельзя ли и их съесть, повторил незнакомец за ним, — нет.
— Что мне с тобой таким делать? — спросил Рут. — Отвести в монастырь, что ли?
— Монастырь… — повторил за ним человек, — отвести… Есть, — он снова посмотрел на Рута и причмокнул губами, — есть…
— Нечего, — ответил Рут, — нет больше еды.
— В монастырь… ходить, — сказал незнакомец первую самостоятельную фразу.
— Ого, ты и говорить умеешь…
— Забыл, — сокрушенно выдохнул тот.
— Что забыл? — спросил Рут.
— Говорить, — незнакомец снова выдохнул и продолжил: — Слова.
— Ну, вот уже и вспомнил. Может, теперь вспомнишь, откуда ты такой взялся?
— Забыл. — Человек сосредоточился, чувствовалось, что речь стоит ему неимоверных усилий. — Может, вспомню… Теперь…
— «Потом» ты хотел сказать?
— Да… ты… Потом… Хотел сказать.
«Вот тебе и „Посланец Богов“», — грустно подумал Рут.
— Ну что, отвести тебя в ближайший монастырь? — уже не обращаясь к человеку, произнес он.
— Тебе надо в монастырь, — неожиданно ответил тот. — Красный.
Волна дрожи прошла по спине Рута.
— Как ты узнал?
О таком пути Рут уже думал: не далее как два дня назад он перечитывал письмо.
— Узнал… Забыл… — снова произнес человек, — сказать… Отвести… Тебя… В Красный Монастырь… Меня…
— Горный, посвященный Хрону? — спросил Рут.
— Горный, — увереннее заговорил незнакомец и улыбнулся, — горный… Очень горный.
— Мы не пойдем, а поедем, — к Руту снова вернулось самообладание, — а по дороге приведем себя в порядок. Может, ты еще чего вспомнишь.
Негромко щелкнув языком, Рут подозвал Гоба. Тот, по-прежнему недоверчиво косясь на незнакомца, подбежал и потерся бровью о куртку разбойника.
Это Гоб. Знакомься… Лежать, — скомандовал урру Рут. — Сядешь сзади, — он указал незнакомцу место, — ну от тебя и несет…
— Сзади… — подтвердил человек.
Урр не произвел на него никакого впечатления.
За время путешествия до одной из деревень, где у «братьев» был «свояк» — так они называли скупщиков награбленного, спутник Рута вспомнил многое. Он вспомнил свое имя — Павул, вспомнил и другие слова. К вечеру следующего дня он уже быстро, даже слишком быстро и поэтому путано, изъяснялся: некоторые обороты речи выдавали в нем человека образованного. Удивила Рута и печать, обнаруженная на шее странника: подвешенный на шнурке перстень из белого нефриона. Замысловатая, тонко проработанная, как у аргенетов, резьба украшала рамку, но не было ни герба, ни титула. Только одно изящно вырезанное, перевитое веткой какого-то растения, имя — Павул.