— Отрезала волосы.
— Ты выглядишь... ты выглядишь. — Она сделала глубокий вдох. — Ты выглядишь отвратительно, Кэлли. Я не буду врать. Ты уничтожила себя.
Мне хотелось сказать ей, что я еще больше, чем она думает, уничтожена. Но она продолжала с отвращением смотреть на меня, как будто на мгновение ей захотелось, чтобы меня не существовало, и я почувствовала то же самое. Все внутри себя я подавила, понимая, что никогда не расскажу; а если и расскажу, то она будет смотреть на меня с еще большей ненавистью и отвращением.
Первые годы моей неразберихи она еще пыталась понять. И в этом я отдаю ей должное. Она задавала вопросы, водила меня на беседы с психологом, который сказал ей, что я себя так веду, потому что мне нужно больше внимания. Этот маленький городской психиатр понятия не имел, о чем говорил, хотя я и сама не пыталась ему помочь разобраться. Мне не хотелось, чтобы он знал о том, что живет внутри меня. В этот момент все хорошее и чистое было испорчено и гнило, будто оставленные на солнце яйца.
Что касается моей матери, она любит все счастливое. Она ненавидит и отказывается смотреть плохие новости. Она не будет читать заголовки газет и не любит говорить о боли, живущей в мире.
— Только из-за того, что мир полон плохих вещей, я не позволю им меня сломить, — это то, что она все время мне говорила. — Я заслуживаю быть счастливой.
Поэтому я позволила позору завладеть мною, убить, высушить до тысячи мертвых чешуек, осознав, что если все это сохраню, то она никогда не узнает о той грязи, что навсегда поселилась во мне: плохая, уродливая, испорченная. Она могла жить своей счастливой жизнью, как того заслуживала.
В конце концов, она перестала задавать мне множество вопросов и стала говорить всем, что я страдаю от подросткового чувства тревоги, как ей сказал психотерапевт.
Однажды после того, как сосед обвинил меня в краже его садовых гномов, я услышала, как она сказала ему, что я не такой уж и плохой ребенок. Что придет время, я вырасту и оглянусь на свою глупую жизнь, которую провела взаперти в своей комнате, выписывая мрачные слова, сильно подводя черным глаза и нося мешковатые вещи, и захочу, чтобы этого никогда не происходило. Что я пожалею о своей одинокой юности, сделаю вывод и стану красивой женщиной, у которой множество друзей и которая улыбается миру.
Но единственное, о чем я сожалею и буду сожалеть — это то, что произошло в моей комнате в мой двенадцатый день рождения.
