— Не совсем так, — загадочно ответил он. Я ожидала пояснений, но тут нашу дискуссию прервал странный шум в окружавшей нас толпе. В этот момент Лиса дернула меня за руку и сказала:
— Смотри. Вот она, Лена.
Я повернулась туда, куда смотрели все. Сквозь толпу пробралась девочка с длинными черными волосами, упрямым взглядом темных глаз и двумя ямочками на щеках, появляющихся, когда она улыбалась. На вид ей было не больше семи. Но она уже была серьезной и строгой, как любая другая юная леди. Она обвела взглядом толпу, наткнулась на побелевшего Эйнара и сказала женщине, что держала ее за руку:
— Он. Я хочу его.
— Бедный Эйнар, — простонала я, осознавая всю нелепость ситуации, впрочем, о том, что сейчас произошло, узнали все. Зашептались, зашумели, но радости ни на одном из присутствующих я не увидела. Только Лена… Ребенок просто сиял от счастья, а ее мама в одно мгновение вся почернела и схватила девочку на руки. Хотела сбежать, но ей не дали. Эйнар тоже стоял бледный как смерть, все еще в шоке.
— Мне очень жаль, Надира, это настоящая трагедия, — сказал Рен. После его слов многие женщины не выдержали и заплакали, словно вместо радости обретения халфа, им сказали, что он умер. Даже Яр…
— Да что в конце концов происходит? — не выдержала я.
Женщина Надира прижала к себе покрепче дочь и скрылась в толпе. Эйнар хотел пойти за ней, но Рен преградил путь. Нельзя. Запрет. Но почему?
Я хотела узнать ответ у единственного доступного мне источника, но Лиса была так же обескуражена, как и я. И также ничего не понимала.
Рен не стал ничего объяснять при таком скоплении народа и провел нас к своему дому. Странно, но убранство здесь и наверху кардинально отличались. Там было много окон и света, здесь много цветов и мебели. Нас усадили в кресла, Эйнар остался стоять у окна, вглядываясь в темноту. Окно как раз выходило на площадь, которая очень хорошо освещалась. И ему мерещилось, что прямо под фонарем стоит она, девочка со смешными хвостиками.
— Что все это значит?
На объяснения решился Яр.
— Нам запрещено соединять разнополых побратимов.
— С каких пор?
— Всегда, — ответил за Яра Рен, — Мы против этого закона, но не можем преодолеть его. Старейшины…
— И что происходит с теми, кто нарушает запрет?
— Таких нет.
— Совсем?
— Совсем. Ты не понимаешь, Аура. Мы не можем пойти против закона. Это противоречит нашей природе.
— Чушь. Яр, посмотри на меня. Я побратим, инициированный. И мой халф — мужчина.
— Ты — другое дело.
