Рейвен говорил когда-то, что кольцо можно снять в двух случаях: если я разлюблю и если оба захотим разойтись. Именно это сейчас и случилось. А любовь осталась. Странно, но сейчас, без кольца, я была уверена в этом как никогда. Возможно, именно кольцо не давало мне увидеть всю картину со столь четкой ясностью. Азраэль… Я люблю его. Возможно, если бы не было гибели моих близких, если бы он не убил их… я бы рискнула. А может, и нет. К чему гадать сейчас, что было бы, а что не было. Мне хорошо с ним, тепло, уютно, правильно. Вот только…
Алиссия пошевелилась на кровати, сбив меня с мысли. И я переключилась на другую. Илана. Моя основная головная боль. То, что она сделала с мятежниками, лишило иллюзий. Девочка, у которой появилась магия. Откуда? Гаар говорил, что это возможно только при сильном эмоциональном потрясении или страхе. Вот только, что это за стихия такая, способная уничтожить сотни человек одним выбросом? Сила духа? Его обратная сторона? Это как мой свет. Он разрушает все, кроме живых существ, а здесь, все остается не тронутым, а живые умирают. Интересно, а меня эта обратная сторона способна уничтожить?
— Почему ты не спишь? — рыжеволосая головка свесилась с кровати. В темноте я очень хорошо видела ее лицо. Немного сияющее, как у всех адеонцев.
— Не могу. Слишком много мыслей.
— Тогда и я не буду спать.
— Чтобы составить мне компанию?
— Что-то вроде того. Когда мне еще представится такая возможность?
— Ты хочешь что-то спросить?
— У меня много вопросов.
— Задавай. Если смогу, отвечу, но с одним условием. Вопрос за вопрос, ответ за ответ.
— Игра?
— Это твой первый вопрос?
— Вот уж нет. Я не собираюсь тратить свой вопрос на такую глупость. Итак… погоди, а кто первый?
— Предоставлю эту честь тебе.
— Ладно. Мой первый вопрос… тебе бывает страшно?
— Конечно. Бесстрашных людей не бывает.
— А вот и нет. Бывает. Папа.
— Твой папа, конечно, сильный, но и у него есть страхи.
— Например?
— Потерять вас. Уверена, он очень вас любит.
— Я знаю, — согласилась девушка, — Но ты дала неполный ответ.
— Точно. Чего я боюсь? Многого. Мышей, холода, одиночества, что не успею спасти Милу, что потеряю близких людей, что мое решение погубит мир. Достаточно?
— У нас во дворце, есть твой портрет. По правде, их много, но я часами могу сидеть у одного, где ты совсем молодая. Моложе, чем сейчас. Папа говорит, что встретил тебя именно той, странной и неуклюжей, но внутренняя сила несгибаемого человека тогда уже ощущалась.
