— Не стоит, — отозвался повелитель, — Эти картины всего лишь часть безумного мира, созданного болезнью моей матери. Ее бредовые фантазии.
— Но там было много стоящего, — не согласилась девушка.
— Всего лишь бумага. Я распоряжусь, чтобы вам выделили новую комнату.
— Благодарю вас.
— Я сама о ней позабочусь, — вмешалась Регина и потянула Жанну за собой, — Дорогая, думаю, тебе сегодня стоит переночевать у меня.
Через минуту все разошлись, оставив повелителя, Акрона и Ноэля одних.
— Это ведь была не свеча? — спросил Акрон, прекрасно понимая, что случайности давно переросли в закономерности.
— Нет, — согласился повелитель и поднял один из рисунков, почти не тронутый огнем. На нем была Аура, стоящая полубоком у окна. А за окном тьма. Красивый рисунок, немного грустный. Он сложил его вчетверо и положил во внутренний карман.
— Он очень рискует.
— Возможно.
— Ты ведь уже предугадал его следующий шаг?
— Браслет. Теперь он придет за браслетом. Или пошлет одну из своих марионеток.
— А Жанна? Думаешь, ей безопасно оставаться здесь?
— Пока да. Но, Рон, последи за ней несколько дней. Ее оговорка о рисунках может дорого ей стоить. Предатель может решить, что ее знания опасны.
— Думаешь, рискнет?
— Не знаю. С ним никогда нельзя быть уверенным.
— А что с Аурой?
— А что с Аурой? — не понял повелитель.
— Как долго ты собираешься изображать перед всеми, что она тебе безразлична?
— Столько, сколько потребуется, — ответил мужчина и растворился в пространстве.
Акрон устало покачал головой. Рейвен не изменился. Сейчас он ставит долг, политику, страну выше своего счастья. И совсем забыл, ради чего он все это делает. Но однажды можно оглянуться и не увидеть позади ничего. Ни любви, ни друзей, ни сил жить дальше. Это опасный и заранее определенный путь. Путь одиночества. И если в ближайшее время что-то не изменится, он пересечет точку невозврата, и потеряет ее навсегда. И некого будет в этом винить кроме себя самого.
* * *
Ночь оказалась очень длинной, а я никак не могла заснуть. Просто сидела на полу, облокотившись спиной о кровать, где мирно спала моя… Алиссия, и думала. Ни о чем и обо всем. О том, что у девушки здоровый, крепкий сон, о том, что делать дальше не только в плане спасения жизни Милы, но и со своей тоже. Ведь в ней ничего не осталось по сути. Я много лет цеплялась за свою любовь к Рейвену, словно за спасительный якорь. За кольцо, которое, как какой-то индикатор, определяло мои чувства, а сейчас его не было. Непривычно очень. Мне то и дело хотелось натянуть перчатки или перевернуть кольцо внутрь ладони, чтобы никто не заметил красного камня, иногда сияющего огненными всполохами. Сейчас его отсутствие тоже навязывало мне ответ. Я сняла — значит, разлюбила. Вот только был и другой.
