Это было, словно он выбил ветер прямо из ее паруса. Как можно быть таким холодным? Она заботилась о том человеке, настроение которого могло измениться так резко. Для того, кто может быть таким черствым без всяких видимых причин.
Для кого-то, как она поняла, кто даже не был человеком.
* * *
— Пожалуйста, Сноу, — просил Феликс. — Пожалуйста, поговори со мной. Разве я не был наказан достаточно? За преступления, которых я не совершал!
Преступления, которых он не совершал? Яростно думала Бронвен. Он — самый бесчувственный и жестокий человек в целом мире…
— Почему ты так расстроена? — возмущался Феликс. — Я сделал все, что ты просила, и ты по-прежнему продолжаешь жаловаться…
Ха! Он еще более введен в заблуждение, чем я думала.
— Молчание убивает меня! — воскликнул Феликс. — Я бы уже умер, если бы не был бессмертным…
Таким образом, теперь он играет на жалости, отметила Бронвен.
— Все, что я прошу, это услышать одно е слово. Один единственный слог твоего посланного небесами голоса, — сказал он, при этом мило улыбаясь. — Голос ангела, посланного в этот мир в форме моей дорогой Сноу…
А теперь карта лести…
— С таким сладким голосом может сравниться только бренчание херувима по арфе…
— Молчи, Феликс! — Отрезала она.
— Ах, выдохнул он. — Музыка для моих ушей.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— Есть много вещей, которые я не хочу делать, Бронвен, но я делаю их, так или иначе. Вечную жизнь, например, можно отнести к ним.
Бронвен закатила глаза.
— Смотри, — сказал Феликс, изменяя тактику, пока они поднимались на холм, — я сожалею о нашем резком уходе — если это — причина твоего раздражения, понимаешь, у нас просто нет времени, чтобы сидеть без дела, распивая молочный чай весь день. Мы должны найти Пириот, если мы хотим избавиться от Северана.
Бронвен вздохнула, немного уступая. — Я знаю это, Феликс… Но…
— Но что?
— Но я не хочу бросать Аду в одиночестве. Я ненавижу тебя за то, как ты с ней разговаривал. Она моя бабушка.
— Я же сказал, мне очень жаль, — произнес он.
— Она выглядит обессиленной. Я беспокоюсь о ней.
— Все будет нормально, — раздраженно сказал Феликс. — Она сможет о себе позаботиться, я в этом уверен.
— Но она уже старая…
— Она экстрасенс, — отметил он. — Она не столь беспомощно как ты думаешь.
Бронвен убрала спутанные ветви со своего пути. — Она моя семья. Моя единственная семья. Я не могу не беспокоиться о ней.
— Я вижу, — сказал Феликс. — У нее нет других родственников? Ни тетушек, ни дяди, ни даже троюродной кузины?
