«Ко мне». — Целест моргнул. Протянул угощение.
— Я поговорю с матерью.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Вербена схватила его за плечи и по-птичьи клюнула в губы, больно стукнувшись носом. Коротко хихикнула, и Целест успел зачарованно (словно наблюдая за танцем — весь Виндикар, вся империя Эсколер зачарованы Вербеной, а она — здесь, в келье Магнита) оценить новый прилив румянца. Они одновременно рассмеялись, а по полу рассыпались всеми забытые каштаны.
Со второго раза получилось. И губы у нее оказались сладкими.
«Она ребенок!» — вскрикнул какой-то из внутренних голосов Целеста, но замолк прежде, чем досадить и все испортить.
Не ребенок. Взрослая, совсем взрослая — лунная дева, богиня; Целест ощутил собственный жар — от паха по венам, животу, рукам; он вливал его в Вербену, и девушка изогнулась, скидывая сначала свитер, потом джинсы, и…
— Ох, черт, — проговорил Целест, чувствуя себя подростком: лишь бы не опозориться. Он однажды видел ее обнаженной — только однажды: с поры притона «Кривоногого Джо» выступления Вербены приобрели не только изящество, но и целомудрие.
Она теперь другая. Груди небольшие, по-прежнему острые, с маленькими сосками. Такая тонкая кожа, такая…
— Черт.
Они ведь друзья. Вроде. Хотя Целеста и преследуют сны — двойники того, что происходит теперь. Но друзья. И вообще, она ведь… в смысле…
— Ты же… Вербена, ну…
— Девственница. И чего? — дернула плечом (когда плечи из угловатых и костлявых стали женственноокруглыми? Давно. Наверное. Целест не позволял себе замечать то, что знал весь прочий мир!).
— Ну… — Целест облизал пересохшие губы. Он хотел объяснить — так неправильно, она — лучшая из танцовщиц, она — королева Виндикара, выше Сената и уж точно выше каких-то там убийц с паранормальными способностями. Но Вербена оказалась сверху, сжимая его бедра сильными смуглыми ногами, и наклонилась, принося в дар поцелуй. Перехватив блик желтоватой лампочки, замерцала, точно расцветая, та самая заколка. Целест подумал о символах, судьбе… а потом уже не думал вовсе.
«Эта девчонка все решает сама». — Целесту оставалось только покориться. И быть ласковым. Осторожным и ласковым.
И самым счастливым на свете.
Чуть позже вспоминалось, как он и Рони попали на ее выступления в Гранд Театре — Вербена уже была… как это называли в старину? «Звездой?» Скорее луной — звезд много, и не всегда отличишь одну от другой, а луна — единственная. Целест и Рони дежурили в Театре, и кажется, именно тогда Тао уверился: имя Альена чего-то означает даже в Цитадели…
