Я быстренько слазил наверх по лестнице, походил по крыше башни, любуясь на величественный вид, вернулся обратно, и, позвав одну из служанок, что караулили прямо за дверью, распорядился во — первых притащить чего‑нибудь пожрать, а во — вторых привести пленницу, да в — третьих никому после этого не беспокоить. Чувствовал при этом себя как‑то странно. Отдавать приказы идти в атаку вроде уже успел пообвыкнуть немножко, а вот просить всякую такую чушь, даже не просить — требовать, было совсем внове, чувствовал я себя сильно не в своей тарелке.
Чуть погодя несколько девушек принесли кучу совершенно охренительно пахнущей еды, накрыли небольшой столик и застыли, словно ожидая чего‑то. Уж не знаю, что они там собирались делать — кормить меня с ложечки, или ещё чего, но все были выпровожены. Хотя, чёрт возьми, позже надо будет познакомиться с ними чутка поближе, предложение массажа и хитрые глаза будоражили воображение. Но это — потом.
Молча зашёл один из Ратмировских сыновей, затащил связанную эльфийку, и всё так же, не сказав ни слова, вышел.
Я же встал, подошёл к пленнице, вытащил кляп из её рта (сказать по правде, не сразу получилось, хитро его демон приспособил), да сам уселся напротив.
— Ну что, не созрела поговорить? Перекусить, кстати, не желаешь?
Конструктивного диалога у нас, к сожалению, так и не вышло. Зато, я добавил к своему воображаемому титулу, в котором уже имелось «убийца женщин и безоружных», ещё один пунктик — «насильник». Надо же осваиваться в роли дикого и своевольного феодала — самодура, не боящегося ни чёрта, ни бога, и творящего в своих землях всё, что только взбредёт в голову!
Поначалу, ещё пытался задавать эльфийке вопросы, но ответами на всё было гордое презрительное молчание. Ну, собственно, ни на что другое я и не надеялся. Окончательно убедившись в бесполезности подобного времяпрепровождения, присел перекусить, стараясь делать это как можно боле аппетитно и соблазнительно. Девушка явно была голодна, уже едва не целый день прошёл со схватки у рудника и момента её пленения. Но — держалась, высокомерно игнорируя мой публичный процесс насыщения.
Подкрепившись и сыто рыгнув, вытер губы салфеткой и снова вернулся к строптивице, усевшись на стул напротив. Набитое брюхо способствовало росту доброжелательности и разговорчивости, и я принялся вещать в моно — режиме, не предполагающем уже никаких ответов да и диалога вообще — так говорят с собакой, которая вроде бы и понимает всё, судя по глазам, но просто не может ответить.
