Чтобы не обидеть гостеприимных хозяев, на вечер пошел майор в сопровождении Франтишека Пражмы и десятка молодых партизан. Другие несли караульную службу, значительно усиленную Зоричем в эту праздничную ночь, а группа партизан ушла на боевое задание, чтобы поздравить с Новым годом немецкий эшелон.
В корчме было шумно и весело. В первой комнате, за небольшими столами, сидели почетные гости — старики. Они вели неторопливую беседу и дымили самодельными трубками. Каждый хотел чем-то выразить свое душевное расположение Зоричу: он ведь был не только велителем партизан, их защитником, но русским офицером и как бы олицетворял собой Советский Союз, несущий Чехословакии освобождение от извечного врага. И майору подкладывали лучшую часть бравчовины — жареной свинины, самые жирные колбасы и тянулись со всех сторон, чтобы угостить табаком или чокнуться.
— На здравье…
— Праем много штястья…
Корчмарь, подвижный и веселый, каждый раз ставил новые блюда, одним своим видом и ароматом вызывавшие желание попробовать их.
А в соседней комнате часто-часто постукивали каблучки девичьих сафьяновых сапожек, и колоколами раздувались юбки, и слышен был дружный вздох парней: «А-ах!» Но ничего не могло заглушить цимбал и скрипок, на которых играли цыгане, и звуки цыганского бубна будто вплетались в серебристый девичий смех. Бурный словацкий чардаш сменялся не менее темпераментным валашским танцем, и юноши, в праздничных белых костюмах и в тужурках, причудливо расшитых, могли показать, что их сила и ловкость нисколько не уступают нежной грации девушек.
Как всегда, взрывы бурного веселья вызвал танец-дразнилка «Ежик». Острые шутки и прибаутки так и сыпались с двух сторон. «Кто бы сказал про меня, что голова моя вроде ежа!» Вот откуда название этого чешского танца с шуточками, острыми, как ежовые иглы. Поднялась беготня, парни ловили девушек, а те не давались, и в веселой суматохе слышны были торопливые, но жаркие поцелуи и слова любви, как будто и не было на земле войны и не стреляли пушки, вырывая из жизни молодых и сильных, которым в пору отплясывать «Ежика», крепко целовать девушек и говорить о любви и счастье.
А старики вели неторопливый разговор о войне, о мире и о том, как живут люди в великом Советском Союзе. Все удивляло их, этих старых крестьян, и только высокое чувство гостеприимства не разрешало вслух сомневаться. Но майор Зорич видел по морщинистым лицам и хитрым крестьянским глазам, что сегодня эти люди будут долго ворочаться под своими перинами, вспоминая беседу с ним, и много еще будет у них разговоров о стране, где вся земля навечно отдана пахарям, а заводы и шахты — рабочим,, где нет ни помещиков, ни фабрикантов, а в парламенте заседают люди с мозолями на руках. Чудеса, да и только!..
