На пороге стоял рослый и на вид крепкий старик с фонарем в руках. Видно, хозяин дома. Лицо старика, в глубоких морщинах, было выбрито, а седые усы свисали концами по обе стороны большого и алчного рта. По правде сказать, Метелкину не очень понравился угрюмый старик, но делать было нечего, и летчик вошел в дом.
Старый Пекар не нуждался в объяснениях. Он сразу сообразил, с кем имеет дело. Однако прикинулся дурачком.
Он пригласил летчика за стол, угостил лорошей стопкой боровички и стал расспрашивать, куда тот держит путь. Вначале Метелкин плел что-то несусветное, но вскоре совсем размяк от боровички, и от тепла, и от дружеского гостеприимства внешне угрюмого лесника, и от вида старой хозяйки. «Не может быть, чтобы эти люди предали меня», — подумал Метелкин и, отбросив свои сомнения, рассказал, что он русский летчик, о чем хозяин, ясно, уже догадался по его унтам и шлему, и не знают ли хозяева, как добраться до партизан.
К счастью, лесник немного знал русский язык. Б первую войну, оказывается, он недолго пробыл в плену где то в Сибири. Пекар, ясное дело, умолчал о том, что пошел к белогвардейцам и воевал против большевиков, проявляя особую жестокость к женам и детям партизан. Не забыть старому Пекару того страшного дня, когда он, наконец, попал в руки красных и большевистский комиссар зачитал приговор ревтрибунала: «За истязание жен и детей красных партизан: к стенке!» Только случай помог Пекару спастись от смерти, но до сих пор в ненастную перу ноет то место в бедре, где побывала большевистская пуля, напоминая Пекару, что он еще не отомщен.
А Метелкин страшно обрадовался, услышав родную речь, и совсем поверил в угрюмого лесника, раз тот знает русский язык и был в России.
За связь с партизанами у немцев короткий разговор, говорил Пекар, но он, так и быть, поможет русскому летцу.
— Русские и словаки — братья, — заключил старик.
— О да, да! — обрадованно подтвердил Метелкин,- Русские и словаки — братья…
Пекар сказал, что нет никакого смысла откладывать поездку к партизанам. Ненароком могут еще забрести в сторожку немцы, и тогда русскому летцу несдобровать. Если идти к партизанам, то сейчас как раз подходящее время.
— Я, пан летец, запрягу лошадку и отвезу.
Метелкин стал благодарить. Он сказал, что всю жизнь будет помнить доброту и гостеприимство лесника. Пекар налил летчику еще одну рюмку боровички и пошел запрягать лошадь.
Скоро хозяин вернулся и сказал, что все готово. Метелкин тепло попрощался с хозяйкой, назвал ее сердечной маткой и сказал, что он ее тоже не забудет. Все вышли во двор, и Пекар помог Метелкину устроиться в телеге. Это была широкая, удобная словацкая телега, и лесник наложил много сена, не жалея его для русского летца.
