– Могу я взять твой айфон? – Миа уже достала трубку из кармана брюк Грейсона. – Я должна погуглить про любовницу. И про Уолли из «Симпсонов». А потом должна прочитать обо всем, что касается убийств в состоянии аффекта.
В гневе она стала очень бледной, будто замерзла. Я бы стала такой же, если бы из-за пунша мне не было так хорошо.
– Мне тридцать пять, и я совершенно не обязан выполнять ни одного предписания моей матери, – заявил Чарльз, хоть и немного поздновато.
– Лотти ни дура, ни охотница за деньгами, – прошипела Миа, пока ее пальцы мелькали над экраном телефона.
– Я знаю, – кивнул Чарльз.
– Она умная и красивая – почему она должна охотиться именно за стоматологом? Она может заполучить кого угодно!
– Я знаю, – повторил Чарльз.
– Миа, не хочешь немного теплого пунша? – спросил Грейсон. – Думаю, тебе не помешает.
– Ты с ума сошел? Ей только тринадцать! – Я выхватила кувшин из его рук. – Ты хочешь, чтобы она начала танцевать на столе? Вполне достаточно, если пьян только один из нас. А мне уже хватит, я не могу ничего гарантировать.
– Вот как? – усмехнулся Грейсон. – Это интересно.
– Я вообще-то не пью, – начала оправдываться я. – Но твоя бабушка действительно... а еще нужно петь гимн... о нет, я что, начала мямлить?
– Нет! – Грейсон уже хохотал во весь голос. – Лив, здесь нет никакого алкоголя – только горячий апельсиновый сок со специями.
– Что?!
Я не пьяна? И даже не навеселе? Но почему они устроили такое представление с этим пуншем? Знаменитый! Специальный! Ну хорошо, зато это объясняет, почему алкоголь совсем не почувствовался.
– И про национальный гимн я просто пошутил, – весело продолжал Грейсон. – Поверь, никто не приехал сюда ради пения. Ни трезвым, ни пьяным. И разве ты видишь здесь портрет королевы?
Я уставилась на него.
– Ты это придумал? Ты обманул нас? Так просто?
Нехотя мне пришлось признать, что это было очень забавно.
– Эй, я не ожидала от тебя такой фантазии и коварства, – улыбнулась я.
– Да уж, ты меня недооцениваешь. – Грейсон снова забрал у меня кувшин. – Теперь, когда ты знаешь, что не пьяна и никто не заставит тебя петь, хочешь еще стаканчик?
– Нет, теперь от этого никакого удовольствия.
Я задумчиво посмотрела на Грейсона. Когда он улыбался так, как сейчас, легко можно было представить, каким он был маленьким мальчиком – беззаботным, счастливым и полностью довольным собой.
– Ты действительно подарил Эмили символ бесконечности?
Улыбка Грейсона заметно потускнела.
