Попугаи с площади Ареццо | страница 9
— Лучше иди прямо так.
— Как так?
— Голышом.
Он обернулся, изобразил улыбку и поправил замочек часов. Она пояснила:
— Голышом, но при часах, ничего, кроме часов. Не сомневаюсь, что ты имел бы успех.
— У преступников?
Воспользовавшись тем, что он оказался рядом с постелью, она вскочила и повисла у него на шее:
— У преступниц уж наверняка. — И всадила ему в губы крепкий поцелуй.
Он с удивлением принял его, но Фаустина поняла, что он спешит одеться. Она рассердилась, но не настаивала; на языке у нее вертелась злая фраза, так с губ и не слетевшая.
Он направился в ванную и включил воду.
— Ты моешься под душем в часах?
— Они водонепроницаемые, к тому же они напоминают мне о том, что начинается другая часть моей жизни — работа.
У Фаустины мелькнуло: в которой меня нет. И тут же она упрекнула себя за эту мысль. Какой вздор! Неужели я стала сентиментальной дурой? Это досада влюбленной и ревнивой бабенки. Нет, ревнивой она не была. Влюбленной тем более.
«Ну, мы славно потрахались. Чертовски славно, согласна. И все. Точка».
Она встала и вошла в ванную. Ей нравилось смотреть на мокрых мужчин, на их влажную кожу, наблюдать, как они трут свое тело; она похищала мгновения их личной жизни. В это время Дани энергично и тщательно намыливал свои причиндалы.
Он приосанился, заметив, что она его разглядывает.
— Видишь, я забочусь о моем хозяйстве.
— Вижу.
Она представила, что проведет с ним следующую ночь, грудь сдавило душное нетерпение, и она заключила:
— Да ты просто член на ножках!
Он польщенно усмехнулся:
— А у тебя тоже хотелка бесперебойно работает.
Она презрительно скривилась.
У Фаустины уже началось превращение. Из чувственной женщины в другую, которая полагала, что происшедшее с ней ночью — его вина. Если она вела себя как буйная вакханка, то лишь по его милости. Нет, он не слишком злоупотреблял ее открытостью, но некоторые вещи, происходившие этой ночью, были не в ее духе.
Она задумалась о сегодняшних делах. Прочесть несколько романов или хотя бы аннотации к ним. Позвонить нескольким журналистам. И парижским издателям. Разобрать счета.
В одно мгновение вернулся к жизни литературный пресс-секретарь. Завернувшись в пеньюар, Фаустина замерла в нерешительности. Прямо сейчас сесть за писанину? Или сготовить что-нибудь вкусненькое? Поднос с дымящимся кофе, тостами, маслом, джемом и яйцами вкрутую… в этом было что-то от влюбленной, привязчивой женщины, которая только и мечтает о том, чтобы мужчина вернулся.