Она своего добилась: Юбер уходил удовлетворенный, но не пресыщенный: в нем будет зреть желание вернуться снова.
Оставшись наконец одна, Ева вернулась в ванную, встала перед зеркалом и с гордостью приподняла ладонями груди. На самом деле она обожала их и знала, что мужчины от них без ума. После душа — холодного, для тонуса кожи, — она напитала их дорогими кремами. Она не выглядела на свои тридцать восемь, но уже предвидела необходимость пластических операций и записывала адреса лучших хирургов.
Зазвонил телефон, и Ева зарумянилась от удовольствия: частые звонки доказывали ей, что она любима.
— Здравствуй, Ева, это твой козленок, — сообщил очень солидный голос.
— Здравствуй, Филипп.
— Я не вовремя?
— Я стою голышом перед зеркалом и разглядываю свои груди.
— Ах, шалунья, ты говоришь это мне! Ведь я их обожаю!
— Правда, ты их обожаешь? Я не верю!
— А ты, конечно, смотришь на них критически.
— О, я…
— А я целую твои грудки и тискаю их! Как это меня заводит!
— Осторожно, козленок, твоя жена застукает тебя в таком виде и не поймет, в чем дело.
Мужской голос становится хриплым, дыхание учащается.
— Когда мы встретимся все вместе, твои грудки, ты и я?
— Ну и вопрос! Все зависит только от тебя. Ведь из нас двоих не я жената. Я жду тебя целыми днями, скучаю, сохну…
Ей приходилось произносить такие слова, ведь Филипп Дантремон оплачивал львиную долю ее расходов, квартиру, машину, мебель. Возглавляя промышленную империю, он перебрался из Лиона в Брюссель, поселился с семейством на авеню Мольера, а любовницу устроил в сотне метров от своего дома.
— Уф… я смогу забежать… около шести.
Она заранее знала расписание их встреч, потому что оно никогда не менялось, и знала, что не станет возражать. Но добавила перчику, воскликнув:
— И мы проведем вместе весь вечер?
— Сегодня?
— Ну да, сегодня. Мне так хотелось бы, чтобы наш вечер был долгим.
— Ах, шалунья!
— Ну так что, мой козленок?
— Нет, сегодня день рождения моего старшего сына.
Она давно заметила, что трое детей Филиппа обладали странной особенностью: у каждого было по десятку дней рождения в году. Не обсуждая эту нелепость, она отомстила иначе:
— Ну как же, Квентин! Этот красавец…
— Скорее, засранец! Ни черта не учится.
— Красив, как и его отец, даже если умом в него не пошел. Все равно не так уж плохо. Будет мультимиллионером.
— Благодаря моим трудам! Но ему придется подождать, я не собираюсь отходить от дел.
— Сколько ему сегодня стукнет?
— Семнадцать балбесу. Твой козленок позвонит тебе около шести?
