— И что? Татуировщик был не слишком внимателен.
— Дело не в этом, — я покачал головой. — Это вообще не буква "А".
Детектив скептически ухмыльнулся.
— Знаете, доктор, это одна их самых бредовых теорий, с которыми я сталкивался. Если это не "А", то что же?
— Эта теория не более нелепа, чем ваш рассказ о том, что сержант полиции и ваш кузен, — "наш кузен", поправил меня Виктор, — на самом деле является одним из наиболее разыскиваемых преступников империи, — парировал я. — Это "алеф". Первая буква кенаанского абджада [5].
Эйзенхарт повернул зарисовку к себе.
— Вы что-то такое говорили, верно? По телефону. Что мы неправильно описали татуировку. Я тогда еще не обратил внимания… Так в чем же разница, доктор?
— В том, что "алеф" обычно переводится как "бык". И изображается поэтому как голова Быка.
— Хевель был Быком, — задумчиво протянул Эйзенхарт.
— Как и те двое, что напали на меня сегодня, — подтвердил я. — И у них я видел такие же татуировки.
За столом повисло молчание.
— Что вы думаете о Быках, Роберт? — спросил после некоторой паузы Эйзенхарт.
— Хорошие солдаты и жестокие командиры.
Ответ пришел незамедлительно. На войне мне довелось встретить многих Быков: физически выносливые и туповатые, они все же понимали, что военная служба — один из немногих способов для них сделать настоящую карьеру и выбиться наверх. А многие из них еще и предпочитали контракт с армией гниению в тюрьме, куда нередко попадали после кабацких драк или по обвинению в убийстве в состоянии аффекта.
— Это вы говорите об отдельных людях, — отмахнулся от меня Эйзенхарт. — Но что насчет Быков как группы?
— Тогда я сказал бы, что Быков как группы не существует. Каждый из них видит в другом конкурента и ненавидит за это. Чтобы объединить их и заставить следовать приказам, нужна очень сильная личность.
— Вот именно! И вы предлагаете мне поверить в то, что в Лемман-Кливе действует тайная религиозная группировка, восхваляющая культ Быка?
— Необязательно религиозная, — поправил я Эйзенхарта. — И, хотя объединения Быков редки, они все же возможны. Если найдется лидер… Вспомните, к примеру, Бунт землепашцев.
— Это было три века назад!
— Но это не значит, что подобное не может повториться.
Эйзенхарт затих, обдумывая мои аргументы.
— Я проверю эту версию, — наконец пришел он к решению. — Но только из моего уважения к вам. Самому мне кажется, что это пустые домыслы — хотя и, должен признать, весьма художественные.
Впрочем, скорость, с которой Эйзенхарт после этого заявления покинул трактир, подсказывала мне, что на самом деле он так не считал.
