— Могу ли я взглянуть на вашу газету? — попросил я.
Получив листок в руки, я поближе взглянул на фотографию. Сомнений не было, изображен на ней был именно мужчина, в данный момент лежавший в одной из холодильных камер университетского морга. N.N.18990302: я мог даже вспомнить номер, под которым он проходил. Нахмурившись, я пробежался глазами по объявлению:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ!
Яндра Хевель, 1874 г.р., бывший подданный Срема. Рост от 190 см, крепкого телосложения. Глаза голубые, волосы русые. Отмечен Быком. Особые приметы: татуировка в виде буквы "А" на левой ключице.
При наличии сведений о его местонахождении следует немедленно обратиться в Главное полицейское управление Гетценбурга, отдел 004.
Полиция предупреждает, что преступник вооружен и опасен!
Решение пришло само собой. Избегая вопросов, я подозвал слугу и попросил его позвать распорядителя клуба.
— Мне нужно позвонить, — как можно более абстрактно объяснил я свою просьбу.
Я встал из-за стола и, извинившись перед присутствовавшими, прошел за распорядителем в телефонную комнату. Оставшись в обшитом деревянными панелями помещении один, я взял трубку.
— Свяжите меня с полицейским управлением, — попросил я телефонистку. — Отдел убийств.
К моему удивлению, детектив Эйзенхарт не только оказался на месте, но и самолично поднял трубку.
— Слушаю вас.
— Это Альтманн, — представился я.
В голосе по ту сторону провода послышалось удивление:
— Роберт? Что у вас стряслось?
— Я звоню по поводу объявления… Яндра Хевель, вам знакомо это имя?
— Ах, это, — голос снова поскучнел. — Вам нужен четвертый отдел.
— Только если четвертый отдел занимается расследованием убийств.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что мистер Хевель уже не вооружен и не опасен.
— Он мертв? — удивился Виктор.
— Уже несколько недель как. Его тело находится на территории университета с начала месяца. Попытка ресуррекции назначена на завтра.
— Вы уверены, что это он? — через помехи на линии я услышал, как Эйзенхарт подозвал к себе сержанта и о чем-то его спросил.
— Уверен. Все совпадает, вплоть до татуировки, кстати, неправильно вами описанной.
Эйзенхарт некоторое время помолчал.
— Я буду у вас через двадцать минут, — наконец сказал он и повесил трубку.
В дверь телефонной комнаты постучали. Я вышел в холл и обнаружил там Максима, переминавшегося под дверью со злополучной газетой в руке.
— Я прочел всю страницу, но так и не понял, что вас так взбудоражило, — сообщил он мне.
— Вы не помните его? — я указал на фотографию.
