Было просто как-то глуповато смотреть в его глаза. Он будто в душу смотрел. Он сидел и перебирал четки. Люду удивило, что он может слушать ее и молиться. Она не думала, что он их просто перебирал. Монах Афона так просто это бы не делал. Это просто глупости… Он был для Люды словно веянием прошлого. Люда вспомнила свою мать. Как она молилась ночами перед иконой Богородицы. Ночью, стоя на коленях. Она думала, что Люда спит. А она… Она… она… У Люды закружилась голова.
На ее лоб легла рука Анисима.
– У тебя лоб горячий, – сказал он. – Нужно температуру померить.
Он куда-то ушел. И вернулся с Иннокентием, их мамой и электронным градусником. Мать Анисима принесла ей чашку с травяным отваром.
– Он снимет усталость, – сказала она по-русски, подав его ей.
Люда поставила подмышку градусник и отпила из чашки.
– Может, приляжешь? – спросил Иннокентий.
– Нет. Спасибо. Мне бы… посидеть на улице…
– Сейчас нельзя, – сказал Анисим, его мать посмотрела на него.
Он объяснил:
– Ее могут искать те, кто похитил. Лучше сейчас остаться дома, пока не приедут ее родные.
– Да, брат, ты прав. Людмила, хочешь я… – Иннокентий вдруг вспомнил Гликерию, ее восторженный взгляд. Люда вопросительно посмотрела на него, как и все остальные. Анисим разрушил неловкость ситуации:
– Я посижу с ней и почитаю ей святое писание.
– Да… конечно, – отозвалась Люда и посмотрела в окно. Там светило солнце.
Иннокентий сказал:
– Да, брат. У меня есть несколько дел. Я загляну попозже.
– Кеша, ты кушать приходи. Если с Гликерией, то и с ней приходи, – сказала его мать.
– Да… приду.
Люда посмотрела на него, и тот вышел.
* * *
«Все должно быть просто выходит. Разница лишь в том, что зло всегда одевает маску, и понять, что это опасность в добром лице, бывает отнюдь не легко. Добро обычно бесхитростно и его ярость оправдывается только в том случае, если верить, что это и есть яркий луч. Тихо ступает гордость, добро иногда одевает маску зла. И понять порой нелегко, что этот образ ее на благо. И что та боль, которую она причинит, она потом сама же залечит. Даже упав с велосипеда можно научиться… ездить.
Добро бывает и безжалостно. Но зло… зло – это состояние одной души. В человеке есть две грани, переступать которые он волен сам. Понять, что важнее и есть мудрость жизни. Быть добрым и творить добро разные вещи. Нужна мера во всем».
Думала Дарья, стоя на балконе. Балкон выходил во двор, где были два бассейна. Многие люди вокруг бассейнов на шезлонгах загорали. Ветер развивал ее распущенные каштановые волосы. Обдувал лицо. На душе было умиротворение.
