Гликерия достала сотовый и нажала номер Иннокентия. Сначала пошёл дозвон, потом короткие гудки.
«Хм… занято. С кем это он говорит? Нужно будет у него спросить. А лучше… поеду-ка я к нему. Только… дома ли он? Нет, лучше сначала попозже позвоню. Дела… у меня есть дела…».
* * *
…Дарья так и застыла с трубкой у уха.
«Люда… Люда!!! Люда!!! Это просто немыслимо!»
– Люда! Где… где ты?
– Не волнуйся, Дарья, я в безопасности. Сейчас скажу адрес. Это в Салониках.
– Ты в Салониках!
– Да. Бери ручку. Связь дорогая.
Дарья стала одной рукой рыться в сумочке. Наконец извлекла оттуда ручку и записную книжку.
– Диктуй, – сказала она.
Люда продиктовала. Дарья записала.
– Сегодня будем. А ты у кого?
– Меня нашли… при встрече все расскажу. Жду. Пока.
– Пока…
Пошли гудки.
Дарья начала звонить своему дядьке…
* * *
«Когда хочется плясать. Пляши! Когда хочется смеяться – смейся! Нужно правильно выражать свои чувства. Но есть одно но!!! Рамки приличия. Нужно знать меру во всем. Даже тогда, когда нет сил сдерживать свои порывы души. Нужно уметь молчать. Молчать когда говорят, молчать, когда больно. Молчать, когда не сил молчать. В этом и есть искусство меры. Искусство времени. «Сильнее всех – владеющий собой».
Румын шел по улице и думал: «Где искать беглянку. Слишком уж все неправдоподобно. И как ей удалось сбежать. Разве она смогла сама сбежать!? Может ей помогли? – Эта мысль озарила его неожиданно. – Но мои люди не могли. Может кто-то из ее друзей… может у нее есть друзья в городе?»
Румын остановился и огляделся. Он стоял по середине тротуара. Народу было мало, светило солнце, но жара не было. Румын потер шею и решил свернуть во двор. Маленькая узкая улочка. Румын побежал. Он пробежал улочку до конца и остановился отдышаться. Бег помогал ему сосредоточиться.
«Значит так. Нужно проверить местные больницы. Если она сбежала сама, то вероятно недалеко. И ее могли найти и отвезти в больницу. Есть вариация, что ее мог спасти «кто-то» и вот это самое интересное… Ладно, позвоню ребятам, поделюсь мыслями».
* * *
«Бытие подобно глине. Что слепишь сегодня – обожжешь завтра. Это дилемма и это извечные пререкания души и тела. Быть. Будь. Эти слова звенья одной системы ценностей, системы жизни… бытия…»
Люда сидела на стуле за столом и ела. Иннокентий помог ей встать и пересесть за стол. Она не сказала, что не может ходить и, превозмогая боль в ногах, снова встала на них.
Напротив ее сидел монах. Он внимательно слушал ее рассказ о похищении. Люда чувствовала, что от Анисима исходит утешение и надежность. Этот человек был словно сотворен из мягкого воска и в то же время из свинца. Такого, которым заряжают пушки.
