Досужие размышления досужего человека | страница 4



Некоторые совершенно не в силах подняться с постели вовремя. Если им нужно вставать в восемь, они непременно будут лежать до половины девятого. А если обстоятельства изменятся и можно будет встать в полдевятого, они проспят до девяти. Эти люди подобны тому государственному мужу, о котором говорили, что он всегда приходит ровно на полчаса позже. Они всячески пытаются с этим бороться: покупают будильники (искусные приспособления, которые срабатывают не в тот момент, когда нужно, и будят не того, кого нужно); просят служанку постучать в дверь и разбудить их, а когда служанка стучит в дверь, они ворчат в ответ: «Встаю!» — и вновь сладко засыпают. Я знал одного господина, который принимал по утрам холодную ванну, но это не помогало, поскольку после ванны он поскорее ложился обратно в постель, чтобы согреться.

Лично я мог бы спокойно не ложиться в кровать, если бы мне удалось с нее встать. Для меня самый трудный момент — оторвать голову от подушки, и никакие благие намерения накануне вечером не в силах облегчить задачу. Даром потратив весь вечер, я говорю себе, что сегодня работать уже не буду, зато завтра утром встану пораньше, и я полон решимости так и сделать — в тот момент. Утром, однако, решимость моя оказывается значительно поколеблена, и я думаю, что лучше бы мне было не ложиться вовсе. А кроме того, поднявшись с постели, надо ведь еще и одеться, и чем дольше думаешь об этом испытании, тем больше хочется отложить его.

Кровать — такая странная вещь: мы распрямляем усталые конечности и тихо погружаемся в покой и тишину, точно в могиле. Как пел старина Гуд[1]: «О ты, кровать, в желанном сне ты рай земной даруешь мне!» Ты словно добрая нянюшка для нас, капризных мальчиков и девочек. Умных и глупых, послушных и озорных, ты всех нас обнимаешь материнским объятием, унимая наши слезы. И сильный муж, обремененный заботами, и страждущий больной, и девушка, рыдающая по неверному возлюбленному, — все мы точно дети склоняем голову на ее белую грудь, и она ласково убаюкивает нас.

А уж если ты отворачиваешься, не желая нас утешить, вот тогда наша участь незавидна. Как долго тянутся минуты, когда не спится! О, как ужасны ночи, когда мы ворочаемся с боку на бок, страдая от лихорадки и боли, будто живые в мире мертвых, и вперяем взор в темные часы, медлительно текущие между нами и светом дня. Но еще более ужасны ночи, когда мы сидим у постели больного, временами вздрагивая от треска поленьев в камине, и тиканье часов кажется стуком молота, разбивающего порученную нашему попечению жизнь.