Вот мать и начнет отчитывать Гаврилова, только бранит его уже меньше. Круглов, как только
увидит, что мать уже устала браниться, возьмет и скажет:
"У нас сегодня просто день такоий несчастливыий. Мне тоже двоийку поставили".
Ну, мать ему только и скажет:
"Болван!"
И на этом конец.
- Видать, этот Круглов у вас был очень умныий, - сказал я.
- Да, - говорит Шишкин, - очень умныий. Он часто получал двоийки и каждыий раз выдумывал
разные истории, чтоб мать не бранила слишком строго.
Я вернулся домоий и решил сделать так, как этот Митя Круглов: сел сразу на стул, свесил голову и
скорчил унылую-преунылую физиономию. Мама это сразу заметила и спрашивает:
- Что с тобоий? Двоийку небось получил?
- Получил, - говорю.
Вот тут-то она и начала меня пробирать.
Но об этом рассказывать неинтересно.
На следующиий день Шишкин тоже получил двоийку, по русскому языку, и была ему за это дома
головомоийка, а еще через день на нас обоих опять появилась в газете карикатура. Вроде как
будто мы с Шишкиным идем по улице, а за нами следом бегут двоийки на ножках.
Я сразу разозлился и говорю Сереже Букатину:
- Что это за безобразие! Когда это наконец прекратится?
- Чего ты кипятишься? - спрашивает Сережа. - Это ведь правда, что вы получили двоийки.
- Будто мы одни получили! Саша Медведкин тоже получил двоийку. А где он у вас?
- Этого я не знаю. Мы скачали Игорю, чтоб он всех троих нарисовал, а он нарисовал почему-то
двоих.
- Я и хотел нарисовать троих, - сказал Игорь, - да все трое у меня не поместились. Вот я и
нарисовал только двоих. В следующиий раз третьего нарисую.
- Все равно, - говорю я, - Я этого дела так не оставлю Я напишу опровержение! Говорю Шишкину:
- Даваий опровержение писать.
- Л как это?
- Очень просто: нужно написать в стенгазету обещание, что мы будем учиться лучше. Меня так в
прошлыий раз научил Володя.
- Ну ладно, - согласился Шишкин. - Ты пиши, а я потом у тебя спишу.
Я сел и написал обещание учиться лучше и никогда больше не получать двоек. Шишкин
целиком списал у меня это обещание и еще от себя прибавил, что будет учиться не ниже чем на
четверку.
- Это, - говорит, - чтоб внушительнеий было.
Мы отдали обе заметки Сереже Букатину, и я сказал:
- Вот, можешь снимать карикатуру, а заметки наши наклеий на самом видном месте. Он сказал:
- Хорошо.
На другоий день, когда мы пришли в школу, то увидели, что карикатура висит на месте, а наших
обещаниий нет. Я тут же бросился к Сереже. Он говорит:
- Мы твое обещание обсудили на редколлегии и решили пока не помещать в газете, потому что
