Лицо вмиг побледневшей женщины надо было видеть: в обращённых к сыну глазах плескалась ярость, уголки кукольного ротика скривило, ноздри трепещут. В общем зрелище оказалось не для слабонервных. И вместо того чтобы заплакать или брякнуться в обморок, как зачастую в последнее время, мой организм нагло забыв поинтересоваться моим мнением… обернулся.
И вот я такая из себя жалкая и крохотная прижалась к спинке стульчика, и оче–ень надеюсь, что обо мне благополучно забудут, но не там‑то было! Мгновение спустя ко мне протягиваются холёные женские ручки, и я взмываю вверх, на внушительных размеров, несмотря на миниатюрные в остальном формы, грудь маркизы.
— Боги! — восклицает женщина. — Элиф… если ты умудришься упустить, не завоевав крохотное, трепетное сердечко этого чуда, считай, что у меня нет больше сына!
— Но мама…
— Никаких — «но»! Ты разве не понимаешь, какая это удача? Я уж и не надеялась в этой жизни увидеть внуков.
Что‑то этот разговор мне всё больше переставал нравиться, и если сидя за столом, я ощущала себя бабочкой приколотой булавкой к музейному щиту, то теперь чувствовала себя чем‑то между пленницей в замке синей бороды и пещерой Змея Горыныча, или Кощея… Да какая разница? Пленницей и всё тут! Что‑то подсказывало, что уйти мне отсюда не позволят, а летать, увы, я не умею.
— Наш вид крайне редок, — тем временем вещала миледи. — И эта крошка, относится к виду немногим менее редкому, но генетически абсолютно совместимому! Ты понимаешь, Элиф? У вас могут быть дети!
Вот на этой оптимистичной ноте… я всё же упала в обморок!
Ненадолго так. Совсем на чуть–чуть. А когда пришла в себя и взглянула на… на сменившего ипостась магистра. Это неимоверно прекрасное в свете свечей создание, сидело слегка задумчиво склонив голову набок. Пронзительно синие глаза с каким‑то новым интересом опустились на уровень маркизовой груди, где покоилась моя скромная пушистая персона…и мне… я… сты–ыдно–о-о… но по довольно глубокому декольте хозяйки замка предательски журча побежала весьма красноречивая струйка.
Ушки прижались. Глазки почти зажмурены в ожидании нагоняя… и только я успела под звук неожиданно разразившихся со всех сторон фанфар с тоской подумать: «Вот невезуха‑то… сначала богу в тапочки, теперь маркизе в декольте…», и тут над замком разнёсся глас:
— Маркиз Винд–Арконт младший лорд Элифан Ветреный женится! Да здравствует продолжение великого рода!
Звук казалось шёл отовсюду. С непониманием смотрю на какую‑то удивлённо серьёзную мордочку магистра и ни–и-ичегошеньки не понимаю. Как бы согласия я вроде как не давала. И что это было?
