Разумеется, никаких денег никто из нас не получил, все мы были обмануты проведением и вновь вернулись на нары в тюрьму.
— А что было с вашим другом? — спросил Руперт.
— А вот это самое невероятное и интересное, — ответил Архипов. — Жизнь научит смеяться сквозь слезы. Мне не повезло. Но мой друг… — он замолчал, а потом продолжил. — Когда мой друг отказался от задуманного дела, то сразу получил работу, и ему с тех пор стало везти. Он женился, появились дети: две чудесных девочки. Спустя пять лет честной и добросовестной работы в компании он пошел на повышение и получил должность начальника. Теперь у него солидный заработок, своя квартира, машина, ну словом, он получил все, чего желал. Тогда я понял, что поворотным моментом в наших судьбах был тот день — когда нам был уготован выбор. И мы его сделали. Моя же судьба теряется между тюрьмой и авантюрной жизнью на воле. Из тридцати последних лет я пробыл в тюрьме двадцать пять. И теперь с этим я поделать ничего не могу. Я вам вот что скажу. Сколько бы я не воровал, грабил и убивал, я ни разу не мог увидеть справедливый суд. Часто безнаказанные люди были на свободе и наслаждались всеми радостями жизни, купаясь в богатстве и славе.
— Ну, рано или поздно все они могут оказаться в камере тюрьмы, — возразил Руперт.
— Я уверяю вас, что Бог не видит этого. Казнь Германа была напрасной, а сколько еще таких невинных гибнет от рук правосудия или убийц. Где, по-вашему, Бог. Тому мальчишке просто повезло, что он выбрался сухим из воды. Я слышал много печальных окончаний рассказов, где страдали абсолютно невинные люди, дети и женщины. А их убийцы вкушали запах свободы и наслаждались жизнью.
— Они будут наказаны, ведь законы…
— Законы?! — повысил голос Архипов. — Если даже Бог не наказывает, то может ли человек вершить правосудие? Это касается и преступника, и судьи. Жаль, что я понял это лишь под конец жизни.
— У вас еще есть в запасе…
— Вы полагаете, что такой матерый зэк, как я, может вернуться к нормальной, честной жизни. Тот, кто вступил в это братство волка, уже никогда не выберется из него. Кроме того, — Архипов показал страшные язвы на своем теле. — Я неизлечимо болен, и никто меня не лечит. Я живой труп. Мне от силы осталось года два, максимум, три.
— Мне жаль, — сказал Руперт. — Но ведь вы сами выбрали свою судьбу.
— Да, выбрал, — печально сказал Архипов. — Его творение умрет вместе со мной.
— Вы о чем?
— Об ангеле, которого Герман изобразил на моем теле. Он ведь нарисован и на теле моего друга детства.
