Человек то и делает, что кормит своих прожорливых слуг, какими являются его чувства: зрение, слух, обоняние, вкус и тактильное чувство. Бог изначально сделал нас такими. Мы только мучаем и без того слабую человеческую ткань, называемую мозгом. Терзая ее, мы получаем лживое чувство наслаждения. Нас поставили перед выбором: ложь или смерть. Обычный человек выбирает первое, и тянется к нему, словно ребенок к материнской груди. Для меня же остался удел немногих — я выбираю смерть. Но смерть ради вечной жизни.
Шестое чувство — это наши инстинкты, собранные за десятки тысяч лет и врожденные в мозг. Есть еще одно чувство — это наши мысли, ибо они тревожат наше сознание в воображениях и представлениях. И днем и ночью они в нашем сознании: днем — мысли, ночью — сны.
Если шесть чувств охраняют человека и изучают окружающий мир, то седьмое чувство — мысли, формируют цель: пробуждают и зарождают в нас ненависть и злобу, предательство и корысть, желание владеть и быть властителем.
Да, мысли наши ничтожны и слабы, они лишь помогают кормиться шести чувствам, ненасытных, не знающих меры и покоя, всепоглощающих и слепых.
Таким человека создал Бог. И первостепенная задача Дьявола — исправить эту плоть, наделить ее истинным сознанием и верой. Я верю!
— Боже, вы с ума сошли, — пробормотал Руперт.
— Ты будешь наблюдать за моим перевоплощением, находясь в первом ряду. Ты станешь свидетелем этого. Я верую в тебя, я есть твой слуга, — последнюю фразу Царев сказал, не обращая внимания на Руперта, словно его и не было. И эти слова, уже не были обращены ему.
Царев разложил восемь листов вокруг стола, на котором находилась книга Кодекс Гигаса. Стал в круг этих восьми икон и подошел к книге. Он раскрыл ее на 290 странице, там, где справа был изображен портрет Дьявола, а слева — град небесный. Еще раз оглядел круг, вдоль которого были расставлены иконы. Со всех восьми сторон на Царева глядели монашеские лица. Он выпрямился, достал лист с текстом Германа (фотография, сделанная Рупертом). В тексте не хватало половины содержания (по просьбе Руперта), Уэбб скрыл эту половину и спрятал в книге лишь текст ритуала или заклинания, написанного на латыни. Прочесть этот текст можно было, но понять его смысл — невозможно, так как он был зашифрован.
Лишь причудливые мелодичные звуки давно изжившего языка, раздались в комнате, прогоняя тишину прочь и, призывая зловещие значения скрытых от людей слов.
Прошло некоторое время с тех пор, как Царев закончил чтение текста. Он несколько раз оглянулся кругом, чтобы определить для себя, нет ли каких изменений в обстановке. Все было по-прежнему. Восемь молчаливых и печальных в своем облике изображений все также мрачно глядели со своих сторон на Царева, придавая обстановке некую тайну и намек, который пытался понять чтец зашифрованного текста. Царев обернулся к книге, положил руку, облаченную белой перчаткой, на изображение Дьявола и вновь принялся читать текст. Рядом с книгой лежал пистолет. Царев освободил руки от холодного предмета и весь вник в чтение. Руперт молчаливо наблюдал за безумием Царева, размышляя над тем, как ему поступить, ведь его руки были скованы наручниками. В том, что Царев не просто фанат, а безумец, Руперт понял. Он не знал, как ему освободится и выпутаться из этой опасной для него ситуации. «Не станет же Царев стрелять в меня здесь, в библиотеке, где на каждом этаже присутствует охрана». Слышимость здесь превосходная. Теперь у Руперта было название галлюциногена, за которым он так долго шел. Теперь дед Ямеса может получить название, и быть может, это поможет мальчику излечиться от коварного недуга.
