— Привет, Мак. Как дела? Отличный урок. Мы с Роупером и ребятами собираемся перекусить, а потом в кино. Идет?
— Конечно, малышка, — кивнул Джеймс, пристраивая седло на деревянную подставку. Он повесил попону проветриться и расправил плечи. — Прихвати гамбургер для меня.
— Хочешь пойти с нами? — улыбнулась Куинни. — Только тогда мы возьмем с собой бабушку Роупера. Она составит тебе компанию.
Джеймс расхохотался.
— Спасибо, но у меня еще куча дел. — Он задумчиво взглянул на Куинни. — Пора очистить стойла от навоза. Поможешь? Надеюсь, Роупер без тебя не соскучится.
Рассмеявшись, Куинни повесила уздечку на дверь конюшни.
— Ему даже лучше будет! — воскликнула она, распуская стянутые в хвост волосы.
Волосы рассыпались по плечам, и Джеймс снова отметил про себя, что Куинни — молодая девушка, а не ребенок, как все еще кажется Алекс.
— Когда мамы нет поблизости, тут полный штиль, правда? — усмехнулся Джеймс.
Куинни вздохнула и уселась на ларь с овсом.
— Точно. — Она покачала головой. — Ей нужно побольше работать. Тогда мы все заживем.
Достав из ящика щетку и скребницу, Джеймс занялся черным жеребцом, на котором после урока с Куинни объехал дальние уголки своих владений. Казалось, он никогда не насытится верховой ездой. Кроме того, это помогало ему освободиться от напряжения, возникшего в последнее время между ним и Алекс. Прошло десять дней с того вечера, когда они дали волю своим чувствам. Алекс явно избегала оставаться с ним наедине.
Чтобы скоротать время и все обдумать, Джеймс отправился в трехдневную поездку в Монтану, намереваясь приобрести новых лошадей. Однако мысли его сосредоточились не на лошадях, а на молодой темноволосой «кобылке» и на том, как бы поскорее вернуться домой.
Когда он вернулся, Алекс объявила, что собирается всю себя посвятить «Женской одежде от Джеми». Ее отсутствие позволяло Джеймсу и Куинни заниматься спокойно. И хотя его радовало общение с девочкой, ему недоставало постоянного вмешательства и бесконечных комментариев Алекс. Джеймса не устраивала ее позиция, но он не представлял себе жизни без этой женщины.
— Мама хочет как лучше, Куинни. — Он провел щеткой по спине жеребца, горячего и влажного после быстрой скачки. Джеймс решил дать ему обсохнуть. Усевшись на деревянную скамью рядом с Куинни, он положил руки на колени и сжал ладони. — Думаю, она все понимает и старается исправиться.
— Знаю, — бросила Куинни, вертя тупым носком коричневого ботинка. — Но она относится ко мне как к ребенку. Так, будто я не соображаю, что делаю. А мне через несколько месяцев стукнет шестнадцать. Ей, между прочим, было восемнадцать, когда она родила меня.
