Верзила еще, для порядку, прочитал несколько наставлений.
…
Сегодня у меня первое дежурство. Мы вместе.
— А не боитесь, что сбегу?
— Дурной что ли? Тебе два пути — либо на стол к вивисекторам, либо к нам. А еще лучше — к скинхедам для коллекции. Выбирай — что интереснее.
Перспективы, конечно нерадостные.
Путь наверх казался бесконечным. Миновав водосточную систему, избороздив ногами вязкую топь грязи, мы очутились в самом чреве всеми заброшенной очистительной станции — от внешнего мира нас отделяло лишь узкое окошко вентиляционной. Давно забытое общение с позабытым миром едва не кончилось обмороком. Невозможно описать те чувства, но мне вдруг отчаянно захотелось обратно — в вонь ставших родными тоннелей, в полумрак. Наглотавшись свежего воздуха, я долго не мог прийти в себя. Тренированный Верзила адаптировался гораздо быстрее — через десять минут он смог вылезти из заброшенной будки на улицу. А еще через пятнадцать уже и я смог приступить к работе добытчика.
Как мне объяснили внизу, тонкостей эта специальность не знает — бери, что под руку попадется. Чем ценнее, тем лучше. В подземном мире всему найдется применение. Самое ценное — оружие.
— Был один у нас — сопливенький, хилый, — рассказывает Верзила. — Однажды ушел на добычу — забрался в какую-то хату, стал по шкафам шарить, нашел нож увесистый. Его и застукали. Всю семейку перерезал, потом еще какие-то набежали, еле домой вернулся. Зато уважать стали. Скормили мы его, правда, потом водоглазам.
— За что?
Верзила пренебрежительно махнул рукой.
— Уж больно гордый стал. На Командора руку поднял — хотел самолично от новичков ночные горшки принимать. Ну, мы его и усмирили.
Для нас самое главное — сойти за своих. После нового заселения территорий внимание к уродам стало более пристальным. Под горячую руку и обычных людей сметают. Скорей бы наступила ночь. Все-таки удачно мы попали — смеркается.
Верзила долго перебирал в памяти план расположения местных главных отводов. По всему выходило, что самым подходящим объектом для бегства в случае неуспеха предприятия были развалины бывшего зверинца. К тому месту мы и направились.
Неудачи пошли сразу же. Улицы были совершенно пустынны — за мою не такую уж долгую жизнь подобной тоскливости я не наблюдал. Пытался вслушиваться в звуки темноты — создавалось ощущение, что кварталы вымерли. Нет, конечно, сопенье за стенами, различные скрипы и шорохи — все это никуда не исчезло. Но народ сидел в своих конурах, даже не собираясь прогуляться.
