— Сыночки, не выходите ночью на улицу. У нас дворы охраняют зубастые щуки. Не успеет плешивая красавица косу расплесть, как они загрызут самого храброго.
Сказала так и ушла к себе.
Хоть было сыро лежать на одеялах из водорослей, но Турсун мгновенно уснул, а Гайрат долго переворачивался с боку на бок.
Наконец он тихонько встал и выглянул на двор. Сквозь воду светила зеленая луна и было хорошо видно. На дворе никаких щук не оказалось.
Гайрат вышел на улицу и зашагал к хрустальному дворцу подводного царя. Походил кругом, посмотрел. "Вероятно, та пери здесь живет", — подумал он и вернулся в дом старухи.
Утром старушка угостила юношей на завтрак кавардаком из рыбы.
Гайрат сказал:
— Что же, бабушка, вы пугали нас свирепыми щуками. Всю ночь от бессонницы бродил я по улицам и ни одной щуки не видел. Скажите, а кто живет в хрустальном дворце?
Хитро улыбнувшись, старушка ответила:
— Аи, аи, непослушный. Во дворце живет подводный царь и его единственная дочь пери с волосами, подобными солнечному сиянию.
При этих словах Турсун побледнел, и старуха сразу же приметила его волнение. Она добавила:
— Дочь царя красива, так красива, что все, кто ее увидит, теряют покой и становятся безумны. Достаточно пери открыть в темную ночь глаза и в нашем подводном царстве становится светло так, как у вас, у людей, наверху в самый ясный солнечный полдень.
— Откуда вы, бабушка, все знаете? — удивился Турсун.
— Ну, это весь водяной народ знает, а мне как не знать — я же нянька нашей пери.
— Вы пойдете во дворец сегодня? — спросил Гайрат.
— Пойду.
— Если увидите пери, скажите: "Те двое юношей пришли. Удивительно, что не потонули".
— Вай, джигиты, уж не затеяли ли вы дурного. Ничего я царевне не скажу.
И ушла во дворец.
Во дворце старушка-нянька терпела, прикусив язык, терпела, но не могла сдержать себя и проболталась царевне:
— Те двое юношей пришли. Удивительно, что не потонули.
— Молодцы, не испугались, — засмеялась пери и начала угощать и ублажать старушку.
Когда нянька уходила, пери дала ей кусочек хрусталя и обыкновенный уголек.
— Нянюшка, отдай им, — сказала пери, — и ничего больше не говори.
По пути домой старуха думала:
"Вай, мне несчастной! Царевна что-то задумала. Не сносить мне головы", — бросила на дорогу хрусталь и уголек. и пошла дальше.
Но не сделала она и десяти шагов и сказала себе: "Царевна узнает — обидится. Опять плохо". Вернулась нянька, подобрала хрусталь и уголек и отнесла юношам.
Турсун предался отчаянию. Он бил себя в грудь и стонал:
