— Да-а… вечер сорван, — как бы про себя, сказала Аня. — Учительница пения, которая нам тут играла, уже ушла. Но ведь там же было все в порядке?!
— Было…
— Тогда в чем дело?
— Парамонов… сжег…
— А когда можно будет починить?
— Теперь не знаю. На это время надо.
— Эх, досада, дело до конца не довели!
Аня в упор посмотрела на Димку и на Сидорова. Димка взглянул в ее строгие серые глаза и потупился.
Было очень горько и обидно. Трудился-трудился, ходил за деталями по магазинам и рынкам, аккуратненько все припаивал — а пришел один человек, который никогда не имел никакого отношения к его труду, и все разрушил. «Подвел!» И как тут оправдываться?
— Фокус не удался, — услыхал он за спиной шопот и обернулся.
Сзади стоял Толя. На его лице было легкое злорадство вот, не дал билета и провалился! Эту фразу услышал один лишь Димка.
Он опустил голову и, не попрощавшись, вышел из зала. За ним, провожаемый десятками глаз, тронулся Сидоров.
И в наступившей тишине были отчетливо слышны их шаги по блестящему коричневому паркету.
Толя отошел к сцене и вдруг почувствовал на себе неодобрительные взгляды школьниц, будто он тоже был в чем-то виноват. И даже Аня, стоявшая невдалеке, косо поглядывала на него. Толе стало почему-то неловко. Но почему? Он-то к радиоле непричастен. Что же, он должен бежать за ребятами и уговаривать их, чтобы они остались? Но они действительно провалились! Ведь говорили Димке — не берись!
Кое-кто из девочек пытался играть в «ручеек», водить хоровод, но веселья не получалось. Не было музыки.
— Толя, — вдруг подошла к нему Аня, — сыграй нам что-нибудь, а?
— Что именно?
Толя заметил, что многие девочки прислушиваются к их разговору, и, небрежно отбросив полу пиджака, засунул правую руку в карман брюк и чуть отклонился назад.
— Венгерку можешь?
— Я этого танца не помню.
— А какой-нибудь другой знаешь?
— Другой? — Толя поднес указательный палец к подбородку и опустил голову. — Это надо подумать…
Лицо у Ани вдруг осветилось.
— Подожди… У меня в портфеле лежит твой «Весенний этюд». Я его сейчас принесу!
Аня стремительно повернулась, но Толя схватил ее за руку:
— Подожди… Я не буду этюд играть.
— Почему?
— Эту вещь… здесь не поймут. — Толя вынул из кармана руку и покрутил пальцем в воздухе, как бы подыскивая аргумент поубедительней. — Она серьезная.
Конечно, он готов был сыграть, но ему хотелось, чтобы Аня еще немножко поговорила с ним, может быть еще раз попросила.
— Толя, я тебя очень прошу, — проникновенно сказала Аня, — выручай.
