После часовых отмоканий в ванне и душевных терзаний, решилась выползти на кухню. Родители ушли на работу, Женька второй день в школу ходит. Остались только я и три магических хранителя. Дядюшка Петр, Крыс и Изя. Это сестра так своего хранителя обозвала. Вычитала в какой-то фэнтезийной книжке. Ха, у нее тоже с настоящим именем проблемы. Значит, я не такая тупая, как хотел показать мой Румпельс… штиль… хрен. Тьфу! Румпельш. А-а-а! Крыс, короче.
— Элечка, ты будешь оладушки?
— Не откажусь.
Вот, хоть кто-то обо мне заботится. Подкармливает. Бережет, волосы приглаживает. Не то, что некоторые.
— У вас внеплановое собрание? — спросила я, заметив надутого Крыса и, не менее надутого, Изю. И чего они не поделили?
Крыс тут же и рассказал. Оказывается, ему имя свое не нравится.
— Почему у этого нормальное имя, а у меня какой-то Крыс. А я, между прочим, кот. Кот!
Кот, кот. А ведет себя, как крыс. Шкурка поменялась, а внутри, какой был, такой и остался.
— Ну, хочешь, я тебя Васькой звать буду? Или Барсиком, — предложила я в ответ на вопли. Обиделся.
А Изя тут же не замедлил ко мне поближе подобраться. Так Крыс заметил и чуть лапой его не прихлопнул.
— Эй, чего лапы тянешь к чужому добру?
О, как! Я теперь еще и крысиное добро. Жесть.
— Так если тебе не надо, я заберу. Мне Элечка очень нравится.
— Самому надо, — выдал Крыс и плюхнулся ко мне на колени.
— Ни фига себе ты ожирел, — крякнула я. — И это за четыре дня?
— Ну, так заняться мне нечем. Ты, м-р-р, меня больше не развлекаешь. Заскучал я.
— Шутить изволите, батенька? А кто мне всю плешь проел о моем последнем приключении?
— Я поменял свое мнение. Эль, ну, правда, когда мы уже на улицу выйдем? Скучно дома-то.
— А прожаренной тушкой тебе ходить не хочется, нет?
По-видимому, не хочется. Вот и мне тоже.
Нас отвлекла неожиданно хлопнувшая входная дверь. Женька пришла. Изя ломанулся к ней. Послышался визг, чертыхания и, кажется, что-то даже упало. Бедный Изя. Он от избытка радости к Женьке побежал, а она, как всегда, не оценила. Сложно им. Причем обоим. Она еще вздрагивает при виде его, но уже не так кривится. И то радость.
Через минуту сестрица появилась с букетом цветов в руках и сунула мне.
— Держи.
Я вздохнула. Очередной букет от бывшего. Интересно, от которого? Никогда не думала, что Егор, а тем более Диреев могут ухаживать, как все. Цветы, конфеты, это так банально и мило, а еще очень неудобно. Родители уже начинают что-то подозревать. И ладно, Диреев. С ним они как-нибудь смирятся, но Егор. Для всех он как кость в горле, а для папы так вообще, как красная тряпка для быка. Он вздрагивает при одном упоминании. И я не представляю, что будет, если родственники узнают, что я… он… мы с ним. Все сложно. Для меня вдвойне.
