— Я видела ее. Влад, ты не понимаешь.
— Аля, успокойся. Это невозможно.
— Хотела бы я верить, но… интуиция говорит, что это она.
— Аля. Я тебе говорю, этого просто не может быть. Она в тюрьме. И никогда уже оттуда не выйдет.
— Проверь, Влад, прошу тебя, проверь. Если эта тварь на свободе… если она доберется до Эли.
— Тшш. Мы этого не допустим. Обещаю.
Я отшатнулась, когда Владислав подошел и обнял бабушку. Какого черта? Это… явно не для моих ушей. Но почему-то касается меня. Тюрьма и я в одном предложении? Бред какой-то. Я решила спуститься и выкинуть эту странную беседу из головы. О чем бы они не говорили, это меня не касается, а если даже и касается, хватит с меня тайн и секретов. Ничего хорошего они не приносят, только боль и разочарование.
Бабуля спустилась едва я отошла от лестницы, абсолютно спокойная и собранная. Даже представить трудно, что две минуты назад она паниковала и расстраивалась. Блин, мне даже стало казаться, что этот разговор просто выдумка.
— Бабуль, вот ты где, а я обыскалась.
— Что? Что случилось? Тебя кто-то обидел? — на секунду она вспыхнула и потеряла контроль. Нет. Разговор явно реален и бабушка боится. Не знаю, какой такой угрозы. Но, вероятно, эта угроза на меня направлена. А это плохо. Что еще за неведомый враг за мной охотится?
— Нет. У Олеф проблемы.
— Олеф? — выдохнула бабушка. — Что случилось?
— Бабуль, пойдем скорее, она в библиотеке. Ей нехорошо.
Я объяснила в общих чертах что же такого случилось с Олеф, а сама осталась, наблюдать за Генри и Женевьев. Они подозрительно быстро спелись. Хотя, чему я удивляюсь. Не только противоположности сходятся. Эти два представителя серпентария друг друга стоят. Я знала, что сегодня он сделает предложение, Олеф знала, все знали. И ответ был предсказуем. Все дело в другом. Дата. Если он ее назовет, при всех, Олеф не сможет отложить. Ведь в Европе все происходит не как в России. Здесь помолвку можно затянуть месяцы, а то и на годы.
— Скучаешь? — спросил Ник и протянул мне стакан с.
— Что это?
— Клюквенный морс. Ты совсем бледная.
Я сразу поверила. Братья Влацаки, Ник и Марк отличались как небо и земля. Если Ник был серьезным и спокойным, то Марк — взрывной, полный сюрпризов мальчишка. Он лет на пятьдесят меня старше, а ведет себя, как подросток. И мысли у него подростковые. Ну, вот. Что я говорю. Опять подкатывает к Ленке.
— Блин, ну я же просила.
Ну, все. Хромать этой шавке на трех лапах, потому что четвертую, ту, которая сейчас на заднице моей подружки лежит, я с наслаждением сломаю.
