Венгры | страница 24
Гуркевич лишь молча на него покосился. Вновь докатился гул; от взрыва задрожали стены.
— Где это стреляют? — забеспокоился Гуркевич.
— Железнодорожное орудие в Окентье, — ответил равнодушно паренек. — Долбит тут каждую ночь. Сегодня обрабатывает Нижний Мокотов.
Тема была исчерпана, и вскоре паренек заснул. Гуркевича позвали через час. Полковник сидел за столом в той же позе, что и прежде.
— Вот вам ответ, — буркнул он, подавая Гуркевичу листок, испещренный рядами цифр.
— Согласились? — спросил Гуркевич.
Полковник насупился.
— Спрячьте этот листок понадежнее. А лучше выучите цифры на память.
— Никогда у меня не было памяти на цифры. Еще в школе…
— Вы должны отдать это Грому завтра до четырех, — добавил полковник. — Удачи.
— Я — отдать? — возмутился Гуркевич. — А как же я перейду, черт возьми? Каждый ствол наводит, угрожает… Кто-нибудь в конце концов меня укокошит…
— Я сказал, представлю вас к награде.
— Сильно мне медаль поможет, — ответил со смехом Гуркевич. — Разве что золотая. Получится с венграми, пан полковник, а? Грех упустить такой случай…
— Выйдете на рассвете, — рявкнул полковник, склоняясь над планом Варшавы. — На Садыбу сообщат, чтобы вас пропустили. Пока.
— Нелюбезный вы человек, — заметил Гуркевич со вздохом. Полковник чуть рот не разинул от изумления. Гуркевич упрятал листок в рукав под подкладку, холодно поклонился и вышел. В нерешительности постоял в прихожей. Уже наступила полночь.
Пять минут спустя он подошел к роскошной вилле. Ярко светила луна. Вдали громыхало железнодорожное орудие. У калитки стоял высокий часовой в немецкой каске и черном осеннем пальто.
— Пароль! — пробормотал он, поднимая винтовку.
— Откуда мне знать? Я хотел бы повидаться с Вишенкой… нет, с Ягодкой. Да опустите вы ружье!
— Все равно патронов нет, — признался часовой. — А Ягодка сидит в подвале. По лестнице вниз и направо.
И, словно тень, исчез во мраке сада. Гуркевич спустился в подвал. Справа, из-за неплотно закрытой двери пробивался неяркий луч света. Гуркевич приоткрыл ее и вошел; в углу у коммутатора сидела Лёля.
— Соединяю с Барсуком! — прокричала она. Вставила штекер в гнездо и покрутила ручку индуктора. — Ой, Пупсик!..
— Добрый вечер, — сказал Гуркевич. — Ты одна?
— Здесь да. У меня дежурство до шести. Остальные спят наверху.
Гуркевич приблизился, нагнулся и поцеловал ее в щеку.
— Но-но, — увернулась она. — Только без нежностей. Я на службе, и у меня есть жених.
— Ты для меня всегда была крепким орешком, — заметил Гуркевич со вздохом. — Ох, уж эти принципиальные женщины. Не хватает мне на вас терпения!.. У тебя найдется что-нибудь поесть? Обещают человеку ордена, а об ужине и не подумают.