Гуркевич обмер. Командир расчета, унтер, поднял руку.
— Halt!
Ездовой придержал коней. Гуркевич вытащил платок и начал старательно вытирать нос. Жандарм затараторил по-немецки, указывая в сторону Варшавы. Поручик небрежно обрисовал рукой дугу, объясняя свой маршрут. Жандарм загавкал вновь; поручик пренебрежительно отмахнулся. Жандарм пожал плечами, словно бы сбрасывая с себя ответственность за все, чему суждено случиться. Бричка быстро покатила вперед, съехала с одного бугорка, поднялась на другой. Гуркевич улыбнулся поручику. Тот сурово молчал.
Дома у железнодорожной станции стояли пустые, но без видимых повреждений. Колеса загремели по булыжнику Пулавской. Мертвые окна сверкали сохранившимися стеклами. Все безжизненно застыло в свете солнца. Внезапно сзади заурчал мотор. Из поперечной улицы выскочил серый «опель», повернул направо, догнал бричку и, взвизгнув шинами, притормозил. Гуркевич съежился за спиной у ездового. Из машины выглянул юный эсэсовский офицерик. За ним бесстрастно восседал седоватый полковник. Офицерик удивленно оглядел пассажиров брички, после чего небрежно козырнул.
— Вы кто такие? — спросил он по-немецки.
— Лейтенант Койя из королевской венгерской армии, — сухо ответил поручик.
— Вот это да! — ухмыльнулся немец. — Прямо как в императорско-королевские времена[13]. Где тут комендатура?
Койя взглянул на него с удивлением. Гуркевич, снова вытиравший лоб платком, внезапно распрямился.
— Kommendantur? — воскликнул он с готовностью. — Jawohl! Hier… Diese Schule links![14]
И он указал на окруженное рядами заграждений здание на улице Воронича. Эсэсовец кивнул и подал знак шоферу. «Опель» укатил. Койя приподнял левую бровь; Гуркевич виновато улыбнулся. «Опель» замедлил ход у перекрестка, свернул на Воронича, выехал на тротуар и скрылся в школьном дворе. Мгновение спустя стукнули два одиночных выстрела, застрекотал пистолет-пулемет, и все стихло. Из школы вышел человек в комбинезоне, с автоматом наизготовку. Гуркевич взглянул на поручика и вытер платком ладони.
— Ну, я пошел. До завтра… Morgen.
Он соскочил на тротуар. Снял и бросил ездовому венгерский китель и пилотку, оставшись в своей холщовой куртке. Койя с улыбкой отдал честь.
— Приветик Зосе, — ухмыльнулся в ответ Гуркевич.
Венгр протестующе замахал рукой. Бричка развернулась. Гуркевич быстро направился к школе. На ходу вытащил из кармана белый платок и стал энергично им размахивать.
— А вы откуда? — спросил его высокий подпоручик.
