Венгр с готовностью взялся за рюмку. Выпили.
— Где ты откопала венгерского гусара? — поинтересовался Гуркевич.
— Это несложно, Пупсик, — послушно ответила Зося. — В Залесье сплошные венгры. Целая армия.
Гуркевич взглянул на стол. Выбрал кусок ветчины покрупнее.
— Недурно ты его угощаешь. Не забывай, деньги у нас на исходе. Осталось только две пятирублевки. Остальное все на Кручьей. А на Кручьей ад. Я у повстанцев жрал картошку. Ты с ним спишь?
— Ну, знаешь ли! — возмутилась Зося.
— Знаю, — вздохнул Гуркевич. — Такому брюнету ты бы точно отказать не смогла. Prosit, господин лёйтнант!
Поручик и Гуркевич чокнулись. Глаза мадьяра излучали благожелательность.
— Vous venez de Varsovie, monsieur?[8] — спросил он Гуркевича и, не обнаружив у того на лице понимания, быстро добавил: — Варшава?
— Nicht Варшава! — закричал Гуркевич. — Радом. Mutter — Радом. Не говори ему, что я имею отношение к восстанию. За восстание — к стенке. Prosit, пан мадьяр.
Выпили опять.
— Я так думаю, он Гитлера не любит? — предположил Гуркевич.
— Не… — промямлила Зося. — Мы о политике не говорили.
— Наверняка, — скривился Гуркевич, но тут же заулыбался. — Budapest schöne Stadt!
— Und Warschau auch! — галантно ответил венгр, расстегивая золоченые пуговицы кителя.
— Warschau… Banditen! — отчаянно выпалил Гуркевич. — Пу, пу, пу… Verstehen?
Венгр неожиданно сделался серьезным.
— Keine Banditen. Patrioten. Polnische Patrioten[9].
Гуркевич глянул на него исподлобья. Мадьяр сидел, надув губы.
— Ja, ja, Patrioten, — согласился Гуркевич. — Warschau — Patrioten, Budapest — Patrioten, Berlin…
— Banditen, — завершил убежденно венгр.
И смолк. Гуркевич почесал затылок.
— Prosit! — сказал он, поднимая рюмку. И, подмигнув, добавил: — Венгр с поляком два собрата… — Зося лягнула его под столом. Поручик улыбнулся и вытер лоб платком.
— Жарко, warm, — вздохнул Гуркевич, показывая на затянутые бумагой оконные проемы. — Verdunkelung…[10]
Оба здорово вспотели. В комнате было нечем дышать.
— Spazieren, — объявил мадьяр, внезапно поднявшись и жестом приглашая Гуркевича к дверям.
Тот печально посмотрел на Зосю.
— Гулять ему захотелось. А я тут двадцать километров отмахал… Polizeistunde! — попытался он протестовать.
Венгр покачнулся и по-дружески взял Гуркевича под руку.
— Keine Polizeistunde für mich! — воскликнул он. — Spazieren alle beide… Любить польки…
— Вижу, — ответил Гуркевич. — Похоже, он надрался, Зося. Ты его предупреди, что сегодня я тут сплю…
