Мы выпили еще кофе. Посоветовались.
— Есть опасность ввязаться в их внутрисемейные дела. Ты понимаешь. Тут, должно быть, не все просто. Студийцы. Марина — Яцен — Воловец. Я сегодня же закажу установку на Воловца. И на другого…
— Левона.
— Да. А на Яцена установку уже везут.
— К вам Валентин и Валентина.
Я сидел в кабинете Рэмбо, когда прибыли установщики.
Никто в охранно-сыскной ассоциации, кроме Рэмбо и кадровика, не знал их настоящих имен.
Мое положение в «Лайнсе» позволяло мне оставаться во время конфиденциальной беседы.
Они уже входили.
Бывшие сотрудники КГБ СССР, веснушчатые, симпатичные, востроглазые. Оба словно сошли с агитплаката «Комсомольцы Подмосковья дают родному ЦК нерушимое колхозное слово!».
Они не выказали удивления, увидев меня.
Рэмбо поручил им сбор сведений — установку — на Яцена по месту его жительства, в Крылатском.
Установщики укатили еще до рассвета. И только прибыли.
Секретарь принесла на подносе чай.
Докладывали, сверяясь со% своими записями.
Квартира Яцена в Крылатском пустовала уже полгода, никто в ней не жил.
— Мы пропустили мимо себя почти всех жильцов подъезда, кто шел на работу. — Установщик привычно улыбался. — В последний раз Яцена здесь видели очень давно…
Они выступали под видом журналистов-молодоженов из дальнего Подмосковья, пытающихся зацепиться в столичной газете. Их ненавязчивые подробные расспросы как бы имели целью сбор оперативной информации.
В действительности их отношения были чисто деловые. У каждого была семья, дети.
— Д-да…
Установщик продолжил:
— Из Крылатского поехали по второму адресу. Чистые Пруды. Там его родители.
— Что там?
— Квартиру осаждают кредиторы. Матери при нас дважды на лестнице давали сердечное. Валентина даже сама ей накапала, у той руки дрожали…
Партнерша добавила:
— Смотреть на это спокойно невозможно. Яцен позанимал человек у пятидесяти. Все знали его, его родителей, друг друга… Всех наколол.
— Как это получилось?
Установщики довольно красочно обрисовали картину.
Деньги Яцену предоставили многочисленные, знакомые его родителей — актеры, театральные деятели.
Одних он соблазнил, другие обращались сами. Каждому обещал: «Сто пятьдесят долларов за каждую сотню на месяц… Сейчас самый момент! Сейчас или никогда! Никакого риска. Только, пожалуйста, никому ни слова!»
Каждый соблазненный тут же звонил приятелям:
— Я вам ничего не говорил…
Слух распространился немедленно.
«Кто смел — тот и съел!»
Некоторым из друзей семьи Яцен звонил, ссылаясь на родителей: «Ты ведь знаешь, как они к тебе относятся!..»
