Одинокое дерево со взъерошенной ветром кроной, отделяло боковой придел, закрытый оливами от глаз гуляющих по Главной аллее.
Гия сидел со своими. Слушал. Помалкивал.
Разговор с убийства Амрана Коэна перешел на попрошаек вообще.
— Я видел там у нас одного нищего. Рвал сотенные…
Высокий, с темным плоским лицом, с маленькими
глазками. Арье был с собакой, выбракованным альбиносом-бульдогом Блинки. Он попридержал Блинки на поводке, вспомнил доисторическую родину.
— Лень было считать… Ему говорят: «Ты чего, мужик? Крыша поехала?»
— А он? — спросил рыжий Дан.
— А чего он? Дерьмо не ценишь, даже если его очень много!
— Козел… — В голосе прозвучало уважение.
Арье и рыжий Дан-харьковчанин были сожителями Борьки Балабана по квартире.
Оба ничего толком не знали о случившемся, большую часть событий проспали. Хорошо еще сегодня не ушли в ночь — по случаю праздника Лаг ба-Омер. Им было все интересно.
— Ко мне подошел нищий, — говорил Арье. — В Рехавии, недалеко от банка. Просит. Серьезно так… Я дал десять агорот. Он посмотрел, сначала хотел швырнуть на тротуар! Потом стал мне объяснять свои проблемы. Сколько ему и чего надо в день съедать за сутки…
— Козел, падло!
Рыжий Дан реагировал на все одинаково. Ленка, сидевшая впереди них, рядом с Балабаном, беспрестанно оборачивалась. Мало ли что выкинут эти за спиной.
«Оба отмороженные. Попали в чужую страну, ничего не знают, оттого ничего не боятся. Матерятся, хамят. Эти точно угодят в тюрьму!..»
Третий с ними — жирный Боаз — был не такой оборзевший. Работал охранником муниципалитета. Попросту — сторожем. Проверял сумки на входе в офис…
— Амран Коэн предлагал мне у него убирать.
Боаз явился в аллею прямо со службы — в джинсах, в белой форменке с синими погончиками и клапанами на карманах, такого же цвета галстуке. Ремень врезался глубоко под толстый, навыкате живот.
— Я бы согласился! Да ему надо как раз в те дни, когда я работаю…
— С твоим-то жирком?!
Девица Боаза, жидкая телка Мали — у себя в Брянске Мила — полулежала у него на плече. У нее, как и у Боаза, были вечно проблемы. То её оскорбляли, то пытались трахнуть.
— А чего?!
— Брось ты! Уборщик из тебя… Между прочим, Ципи, марокканка, видела тут двоих… Похожих на «русских».
Арье попридержал пса.
— И чего?
— Вроде подошли со стороны аллеи, постояли. Все смотрели на окна Амрана Коэна… Ну, а нам-то что?!
Жирный Боаз погладил Мали сзади. Его волновали её пышные формы.
— Пусти… Ведь так? Я права, Гия?
Все знали, что Мали неравнодушна к нему. Помани её Гия пальцем — тут же бы послала Боаза далеко…
