Возвращаясь домой в обычный для субботы час, близ Арки наткнулся на Дейзи Матлар. У меня екнуло сердце. Я через силу поклонился, она же притворилась, будто не заметила меня. Вечером меня сильно раздосадовала прачка, приславшая непарный носок. Сара говорит, мол она «слала ей две пары, а прачка спорит, что будто было всего полторы». Я сообщил об этом Кэрри, но она ответила как-то даже ворчливо:
— Мне надоело ее урезонивать; лучше пойди и переговори с ней сам. Вон она, там стоит.
Так я и сделал, но прачка объявила, что всего лишь этот непарный носок нам и был отослан.
Тамм, в это время проходя мимо, не нашел ничего лучше, как прислушаться к нашему разговору и даже в него вмешаться. Он сказал:
— Не выбрасывайте этот лишний носок, старина. Сделайте доброе дело, презентуйте его какому-нибудь бедолаге с единственной ногой.
Прачка захихикала как дура. В негодовании, я пошел наверх, с целью пришпилить свой воротник, ибо сзади на рубашке у меня отлетела пуговица!
Когда я вернулся в гостиную, Тамм пересказывал Кэрри свою идиотскую шутку насчет лишнего носка, и она покатывалась со смеху. Возможно, мое чувство юмора мне изменяет. Я со всею откровенностью высказался на счет Паджа. Тамм сказал, что раньше только однажды его видел. Их познакомил общий приятель, и поскольку он (Падж) «выставил» славный обед, Тамму захотелось его хоть как-то отблагодарить. Нахальство Тамма, по-моему, переходит все границы. Я не успел ему ответить, тут как раз пришел Люпин, и Тамм, увы, осведомился о Дейзи Матлар. Люпин заорал:
— Не суйтесь не в свое дело, сэр! — и выскочил из гостиной, хлопнув дверью. Весь остаток вечера только и было — Дейзи Матлар, Дейзи Матлар, Дейзи Матлар. О Господи!
26 НОЯБРЯ.
Воскресенье. Викарий произнес славную проповедь — да, очень, очень славную. Наружность у него не столь впечатляющая, как у нашего доброго старого отца-настоятеля, зато проповеди впечатляют куда больше. Случилось одно пренеприятнейшее обстоятельство, о котором я должен упомянуть. Миссис Гриб, дама высшего общества, которая живет в шикарном доме на Кэмден-Роуд, остановилась, чтобы со мною побеседовать, когда все мы расходились от обедни. Должен признаться, я был польщен, она такая высокочтимая особа. Полагаю, она меня заприметила потому, что я так часто ношу блюдо для пожертвований, вдобавок же она сидит всегда у самого прохода. Дама она весьма влиятельная, и, надо думать, намеревалась мне сообщить нечто чрезвычайно важное, но, к несчастью, едва она открыла рот, поднялся ужасный ветер, сорвал с меня шляпу и погнал на середину дороги.
