— Отчего так больно, отчего? — произнес тихо, вполголоса.
Она услышала, посмотрела на него, помолчала, не ответила и стала читать далее с еще большей выразительностью и торжественностью…
Но это была последняя их встреча. На другой день отец позвал его в свои покои. Сказал, что занятий с Ефросинией более не будет, она приняла решение о пострижении и вскоре покинет княжеский дворец… Отец понимал, что весть эта горька для сына. Поцеловал его в маковку. Сказал, что монастырь — лучший путь для вдовы, путь спасения души… И все отводил взгляд, не смотрел на Андрея…
Они думали о разном и таились друг от друга. Ярослав рад был, что дочь Михаила Черниговского наконец-то покинет его, Ярослава, дом…
«Почему она приняла это решение? — думал Андрей. — Неужели испугалась своего признания о Феодоре? Неужели могла подумать, будто я проговорюсь отцу, выдам ее? Или она давно хотела уйти?..»
Он чувствовал, что уход ее как-то связан и С ним. самим, но как, не мог понять…
«Грустно мне без нее станет…» — подумал.
И тотчас новая мысль обожгла рассудок: о книгах!
«Теперь у меня не будет книг! Но как же это? Я без книг не смогу!.. Что же делать? Спросить отца?.. Попросить… Да!..»
И вдруг, словно по Божьей милости, отец сказал ему, что Ефросиния велела почти все свои книги передать Андрею!
Тотчас оживилось лицо мальчика улыбкой.
— Ты беги, Андрейка, к себе. — Отец тоже улыбнулся. — Сейчас книги принесут в твои покои.
Андрей и вправду кинулся бежать. И пусть отец посмеется над ним, всё равно!
Четверо слуг принесли книги в особом золоченом — по красному лаковому полю — заморском сундуке. Он приказал внести сундук в спальный покой и поставить у стены, чтобы он мог видеть с постели.
А пока раскрыл сундук, поднял крышку нетерпеливо… Здесь ли та книга греческая — о Приаме, Ахиллесе и Гекторе?.. Книга была здесь. И было известно имя человека, написавшего ее в стародавние еще времена, — Гомер. Но это не было писано рукою Гомера, а лишь переписано прилежным переписчиком. Андрей перетащил книгу на постель, прислонил к подушке, лег ничком и, подняв голову, подпер щеки кулачками сжатыми. Ушел в книгу… Повествование о поединках древних богатырей сменилось пространным описанием путешествия полководца Одиссея…
Анка вошла, всплеснула руками, когда он, услышав ее шаги, повернул голову и кулачки опустил. Она еще не успела ничего сказать, а он сам проговорил голосом, каким, на его слух, отец говорил со слугами:
— Ступай, позови мне Льва, и приходите оба!
