Андрей вдруг ощутил безысходность и полное непонимание свое. Что он? Что Александр? Что надо делать? Нервы маленького еще мальчика не выдержали этого напряжения, он заплакал, судорожно всхлипывая… Но ведь он не хотел плакать, нет, он совсем другое…
— Чика, бедный мой! Обидел я тебя… Да не ходи ты в кузницу! Не хочешь со мной идти — и не ходи…
Искренняя доброта, понимание…
Но стрекоза уже снова была на тонкой красивой ладони; и будто и не замечая, что делает, Александр обрывал ей лапки, крылья… Поглядел с изумлением на то, что теперь было на его ладони, резко стряхнул на землю, резко оборвал нитку с пальца… Никогда не притворялся, не притворялся совсем!..
Андрей с ужасом, сковавшим члены, понял, что Александр любит его, он занятен Александру, и это страшно… И более не мог терпеть — кинулся бежать стремглав, без оглядки…
Бежал, не разбирая дороги. Натыкался на людей. Спрашивал в отчаянии, где отец… Надо найти отца! И убежать, уехать… Далеко, туда, в леса… Туда, где был человек в птичьем уборе… Анка и Лев поедут… Александр не достанет… далеко…
Кто-то догадался, кликнул Льва. Вдруг явился Лев, подхватил Андрея на руки. Дохнуло хорошей простотой… И вот уже Андрей лежал в своей постели. Анка поила его каким-то горьким снадобьем, молчала, не причитала…
Потом отец вошел, сел у постели. Андрей устал терпеть, стал говорить отцу о тех словах Александра, верит ли отец, может ли верить… Отец слушал и понимал, добрый был простой добротой…
— Да как я могу ему верить! — сказал. — Или я не знаю его! А тебя я люблю, как любил твою мать. И никого не могу так любить! Ее и тебя!..
— А… — Мальчик в светлой строчке сел на постели. — А ты правда не веришь?
— Как могу верить! Ты мой сын, мой любимый сын!
— А его ты разве не любишь?
— И его люблю, но это другое. Ведь и в нем хорошее есть, для правления, для власти. Сильный он. А за тебя я более тревожусь… — Отец подумал, что не следует говорить такое. — Куда же его? И он мне сын. И не посмеет обидеть тебя! Да он и уедет скоро. В Новгород поедет. — Голос отца будто отдалился, отец о своем задумался.
Мальчик вздохнул с явным облегчением. И тут отец сказал, не желая скрывать:
— Но ведь и я уеду. В Киев, на киевский стол. Но я наезжать к тебе стану. Почасту стану. И ты в гости ко мне поедешь…
— И он станет наезжать?
— Что поделаешь, и он. И он ведь сын мне. А ты потерпи. И знай твердо, я своего Андрейку не оставлю!
Мальчик был благодарен отцу за то, что тот не назвал его «Чика», как Александр.
