Патроны закончились почти мгновенно, но тут же серия гранат накрыла то, что оставалось живым после шестиствольной гастокосилки.
— Все, уходим! — приказал Фидель, и они бегом кинулись к вертолетам.
Перед самым их носом, однако, один из вертолетов, тот, что побольше, с Герингом и его командой на борту, уже поднялся в воздух и тяжело накренившись на нос стал набирать ход. Когда клубы пыли от его винтов немного рассеялись, Утенок тронул Фиделя за плечо:
— Там… — показал он на землю впереди них. — Там Ведьмочка!
Ксения, боец отряда гражданской самообороны по прозвищу Ведьмочка, лежала на спине, ее глаза были открыты, а грудь с прошитым насквозь автоматной очередью бронежилетом была вся в крови.
ФИДЕЛЬ:
Я бросился к ней, но было поздно: ни пульса, ни дыхания не было. Вервольфы между тем приближались, если они нас настигнут, уже не будет иметь значения, кто от чего умер. Я снял пулемет, бесполезный без патронов, и взял плазменный автомат моей Ведьмочки, моей мертвой девочки. Утенок тоже освободился от гранатомета, у него кончились гранаты. Гасто-волки сбились в стаю и подбирались к нам, не торопясь, но и не мешкая. Они явно понимали, что шансов у нас против них нет, и хотели покончить с нами в одном решительном броске.
— Береги патроны, — сказал я Утенку. — Без команды не стреляй.
Я посмотрел на индикатор заряда — оставалась максимум четверть — и перевел режим огня на аркебузу. Что ж, помирать, так с музыкой.
Первый гаст подкрался уже достаточно близко, чтобы напасть, он сгруппировался и явно ждал, когда его поддержат остальные. Интересно, есть ли у них идея индивидуальной смерти? Продвинулись ли ученые настолько далеко, чтобы запрограммировать псевдоморфов, а, скорее, биороботов, на самопожертвование индивида во имя рода? Нам вскоре предстояло это выяснить.
Вервольфы лабораторного изготовления не стали подражать своим естественным прототипам и даже не попытались зайти с флангов. Они двигались плотной массой, воплощая древнюю идею, что самое простое решение — самое эффективное. Я тоже не стал ничего изобретать в военном искусстве и просто направил ствол автомата на вожака, а когда он прыгнул на меня, а вслед за ним рванули все остальные, я нажал на спусковую кнопку.
Дорога передо мной расплылась в знойном мареве, в котором таяли силуэты гасто-волков в прыжке, постепенно превращаясь в обугленные тушки, падающие к моим ногам. «И сошел огонь, и пожрал жертвие, и камни, и воду».
