У дверей раздался голос мужа.
— Одевайтесь скорей, — кричал он ей, — мы живо пообедаем и еще успеем показаться в опере.
Жена попробовала было возражать, отговариваясь усталостью, но он весьма категорически объявил, что подобных капризов выносить не намерен; и она, с невысохшими еще слезами на ресницах, принялась одеваться. Через несколько минут она сошла в столовую, на ней было белое бархатное платье, сапфиры и бриллианты сверкали в ее светлых волосах, подавленное волнение придало необычайный блеск ее глазам, вызвало яркий румянец на щеки.
Во время обеда муж несколько раз пристально на нее взглядывал.
— Вы последовали моему совету и нарумянились? — вдруг неожиданно спросил он.
— Нет, — отвечала жена.
— Париж решит, что вы прекраснее всех остальных, — небрежно заметил он. — Мы кончили, поедемте.
Еще ярче вспыхнули щеки Верэ, она поняла, что под остальными супруг разумел тех женщин, с именем которых Париж издавна привык связывать свое имя.
Княгиня Зурова вошла в свою ложу точно во сне, и сейчас же опустилась на стул.
На сцене стояли друг против друга — Маргарита и Фауст.
Свет падал прямо на классический профиль Корреза, стоявшего с опущенными глазами, и глядевшего на девушку у его ног. Костюм выказывал все изящество его фигуры, а страстная меланхолия, отражавшаяся на лице, делала красоту линий этого лица как бы еще заметнее.
Когда Верэ вошла, Фауст молчал; но через минуту Коррез поднял голову, и в зале раздались чудные звуки. Вся театральная зала внимала певцу, затаив дыхание; Верэ казалось, что сердце ее перестало биться, она слушала в безмолвном упоении, подперев щеку рукой.
По окончании действия ложа ее наполнилась представителями парижского высшего общества.
— Вы затмили самого Корреза, княгиня, — заметил ей один из них, — любуясь вами, Париж рассеяннее обыкновенного слушал своего соловья, и по счастью для него, так как он положительно взял фальшивую ноту.
— Если ты очень устала, поедем, — сказал ей муж после четвертого акта: с него было довольно, он видел, как бинокли всей залы направлялись на русскую красавицу, как ее называли.
— Я как будто отдохнула, — робко проговорила она.
— Капризна же ты, нечего сказать, — смеясь, заметил муж. — Я привез тебя с тем, чтобы тебя видели, — цель достигнута, теперь мне пора в клуб — поедем.
