Я поежилась, кидая взгляд за окно. За границей стен малого особняка по-прежнему было пасмурно.
— То есть, ты хочешь сказать, что я действительно здесь в полной безопасности и мне ничего не угрожает? И что я вернусь домой в целости и сохранности, в состоянии начать новую жизнь?
— Именно так.
— Я знаю, что я не первая, кого твой господин удостаивает чести быть его едой. Но у меня вот какой вопрос… они все подписывали этот контракт?
— Да.
— И у всех были одинаковые обязанности и запреты?
Она вновь ответила утвердительно, и я триумфально заявила.
— Получается, твой господин все же где-то просчитался, раз одна из его вещиц приказала долго жить! Эмили, насколько я знаю. Это ли не нарушение своих клятв?
То, как отреагировала на мои пафосные речи Франси, заставило меня пожалеть о сказанном. Девушка изменилась в лице, как-то побледнела и сникла. Сила, наблюдавшаяся в ее взгляде и движениях, исчезла, теперь хранитель выглядела беззащитной и уязвимой. Я поняла, что перешла черту.
— Слушай, я не…
— Если вы закончили, я заберу посуду. — Пробормотала она хрипло, быстро пересекая комнату и оказываясь за дверью.
Раньше это было заботой прислуги.
Я посмотрела на кружку, которую держала в своих руках. От какао все еще шел ароматный пар. А у меня снова потекли слезы.
Я не думала, что Франси задел мой цинизм, с которым я отзывалась о покойной. Скорее всего, она знала эту девушку, и мои слова были проявлением свинства по отношению к ее потере. Преисподняя и иже с ней, кажется, я действительно совершенно никчемна.
Сладкое какао помогло успокоиться, и я вновь легла на кровать, отворачиваясь к стене. Теперь надо было думать над тем, какими словами объяснить Франси свою ущербность и непреднамеренность обиды, которую я ей нанесла.
И вот что меня еще интересовало: какой она была… эта Эмили, если при упоминании о ее смерти у таких сильных личностей (брат Лукас, Франси) появлялась это выражение лица. Она была дорога им? Какую роль она играла здесь и в их жизнях? И хотя мои мысли походили на проявление зависти, на деле это было всего лишь любопытством. И да, надеюсь, я на нее совершенно не похожа. А то кто знает, чем руководствовался мой знакомый монах, выбирая именно меня в коллекцию своих изысканных «вин». Хотя, вряд ли именно внешностью. Все-таки не зря же все в моем родном городке считали, что я учусь в приходской школе именно потому, что не подхожу на роль хорошей жены. Но, спасибо папе, он решил и эту проблему…
