– Да где взять! А ну их к черту, скажу родственникам – может, достанут. Нам же не разрешают давать родственникам рецепты.
– Плюньте. Скажите. Девочку жалко.
– Конечно, скажу. Главную вот только не хочется подводить. Я еще в первый день дал бабушке рецепт на сигмамицин. Она много лет работает главным врачом – связи есть, привезла. А потом главной позвонили откуда-то из инстанций, где, по-видимому, бабка доставала, и стали кричать на тему наших прав и обязанностей. Мол, если бесплатное, то и лечите бесплатно тем, что есть, или сами доставайте. А нет – так нет. Дескать, ни родственников, ни их деньги включать не имеете права. Бабка, говорят, у них все пороги обила. Утомились, видите ли. Ну, а наша и сказала им в ответ: «Правильно сделала. У меня б дочка так болела – и я бы бегала». Сказать-то сказала, а могут выговор влепить.
– Могут, конечно. Но без риска хирурги не работают. Такова, так сказать, селави, как говорит мой сын. Может, достанут. Ей бы это было неплохо.
– Вестимо, неплохо. Рискуют хирурги, а расплачивается главный врач.
Дальше пошел пустой светский разговор, завершающий консилиум, даже не пустота, а бессмыслица.
Они катили по камням пустую бочку конца консилиума. Захар Борисович думал о чем-то своем, цитируя «мо» своего сына, а Евгений Львович вернулся в мыслях к девочке, временами выплевывая вслух свое любимое «вестимо», безличные «дескать», «отнюдь» и все прочее из арсенала необходимых необязательностей.
Наконец они расстались около машины, и Мишкин пошел в палату к девочке.
Сначала посчитал пульс.
Затем посмотрел язык.
Потом проверил капельницу – с какой скоростью капает, как стоит игла в вене.
Наконец стал щупать живот. Сначала легонько, поверхностно.
Затем нажимая сильнее, одновременно наблюдая за лицом.
Потом стал щупать около самой раны, отвлекая девочку разговором.
Наконец перестал ее осматривать и заговорил с бабушкой доктором, сказал ей об аминазоле и интралипиде: «По четыре флакончика хорошо бы того и другого».
– Не мало будет, Евгений Львович?
– Хватит, наверно, пока. Они дорогие, Дарья Гавриловна.
– Вы уж наши деньги не экономьте, пожалуйста, Евгений Львович. Нам сейчас не до этого. Пойду звонить.
И опять к девочке:
– Ну все ж как тебе сегодня, а?
– Я ж сказала, Евгений Львович. Хорошо. Лучше, чем вчера.
– Пить хочется? Трудно не пить?
– Нет.
– И язык у тебя влажный. – И к сестре: – Какая хорошая девочка. Вот бы я ее себе в невестки взял. – И к девочке: – Только жалко тебя. – И к сестре: – Он ей в подметки не годится.
