– Один смотрел?
– Нет, смотрели и другие доктора. Нам же было всем интересно. Кроме хирургов и травматологов еще и невропатолог смотрел… еще анестезиолог приезжал, который наркоз давал.
– А они подтвердят, что с вами смотрели?
– Естественно. Они ж смотрели.
– Тогда какое имеют значение ваши записи?!
– Но это ж единственный документ.
– Да что нам ваши документы. Свидетели есть? Есть. Экспертизы решение есть? Есть. Можем еще очные ставки провести. А бумага… знаете ли.
– А нам говорят, что вы словам не верите, только документам.
– Это только ваши инстанции решают по документам. Они незнакомы с элементарными нормами права. Все в этом отношении вы невоспитанны и безграмотны. Если хотите найти правду – не в бюрократическо чиновничьих инстанциях ищите, а в суде. Мы на страже законов, а не ваших циркуляров. Все дела против врачей не жизнь создает, а, по существу, сами же врачи, другие. Если ваши медицинские инстанции нам не мешают, мы всегда строго придерживаемся буквы закона.
– Буквы или духа? – глупо спросил я, поскольку не знал, что говорить.
– Конечно, прежде всего, буквы закона. Дух, знаете ли, все могут понимать по-разному… – усмехнулся. – В законе важна буква. А инстанции ваши сначала напишут циркуляр, а потом гоняются за духом инструкции. И вот результат. Хирургам портят нервы.
Так вот у меня и остался только выговор. И про клятву меня следователь не спрашивал.
Ему важна была буква. Буква и цифра.
Позвонил, сказал анестезиологу – она ведь тоже участник эпопеи этой.
– В основном я знаю. Вы, Евгений Львович, расскажите, как это произошло. Все-таки во врачебной семье.
– Она шесть дней, Захар Борисович, никому дома не говорила. Лишь на шестой день она сказала бабушке, и та привезла ее к нам.
– Как же она терпела?
– А Бог ее знает. Девочка чудная, терпеливая, вежливая. Очень рассудительная и, наконец, красивая. У меня все разрывается, когда я смотрю на нее. Ей-Богу, вот квартиру мне в районе обещают, отдал бы ее к черту – лишь бы поправилась. Это я виноват. Надо было сразу. А я сомневался, сомневался…
– Конечно. На шестой-то день поставь сразу диагноз! Засомневаешься. Шесть суток. Нет уж, вы, Евгений Львович, не зарывайтесь, больше чем надо не кайтесь. Это уж гордыня. А что на операции нашли?
– Сам аппендикс был как деревяшка – плотный, покрыт фибрином, на кончике маленькое отверстие. Купол слепой кишки тоже плотный. Вокруг инфильтрат, гной в центре и общий разлитой перитонит.
