Однако даже столь разумное решение вызвало гнев несогласного с ним судьи Вильяма Кларка, который заявил, что врач поступил как должно, не сообщив ничего Тарасоффым. Поскольку, учитывая принцип подчинения меньшинства большинству, заявил он, пациенты впредь будут опасаться, что информация, доверенная врачу, включая угрозы, может быть предана огласке, возникнут большие проблемы с лечением психически больных людей.[40]
Даже если не согласиться с предположением судьи Кларка, что лучше допустить смерть невинного человека, чем разрушить доверие пациентов, принцип большинства в случае дела Тарасоффых не дает ответа на вопрос: Как можно примирить нашу (и общества) потребность поделиться мыслями о чувствах с необходимостью защищать объекты этих чувств? Поскольку многие люди доверяют врачам свои фантазии о насилии по отношению к другим, то когда специалисту в области охраны психического здоровья следует оповещать об этих угрозах потенциальную жертву или полицию? Всегда? Вряд ли это можно назвать практичным или желательным. Вероятно, большинство из нас в какой-то момент восклицало: «Я бы его убил! Непременно убил!» Как правило, и слушателю, и говорящему ясно, что эта угроза не является серьезным намерением. Поэтому, если у врача есть веские основания полагать, что человек просто изливает свои чувства, то очевидно, что доверительность отношений врач-пациент не должна быть нарушена. Не налагает ли подобная установка непосильное бремя на врача, вынуждая каждый раз решать насколько серьезны угрожающие намерения пациента?
Возможно, наилучшее для врача решение поступать с подобными угрозами – воспринимать их как личные, то есть представлять, что угрозы относятся к нему или его близким. Если врача не бросает от угрозы в дрожь, то, вероятнее всего, хотя и не однозначно, это не столь существенно. С другой стороны, если врач начинает испытывать страх, воспринимая угрозу лично (зная, что скажет супруге и детям: «Если этот человек придет, не открывайте ему дверь».), ему следует счесть своим нравственным долгом оповестить о ней потенциальную жертву и соответствующие органы. Если личное восприятие угрозы позволяет врачу острее прочувствовать ее опасность, стоит этим пользоваться. Когда ошибка неизбежна, то пусть уж лучше она будет сделана в пользу спасения невинной жизни, чем сохранения неприкосновенности частной сферы потенциального убийцы.[41]
Существуют ли отличия в этике доверительных отношений духовник-прихожанин? Например в католицизме есть правило, запрещающее раскрывать тайну исповеди, даже если под угрозу ставится чья-то жизнь.
