Когда он шагнул в коридор, в его уши ворвалось шипение животного. Встав на колени чтобы заглянуть под буфет, Том поискал в потемках источник шума. Вдруг, из теней на него сверкнул дикий взгляд, и раздалось еще более злобное шипение. Это был Фадж, их домашний кот. Шепотом, так громко, как он осмелился, Том сказал Фаджу замолчать. Животное шарахнулось под буфет, раздраженно мяукнув напоследок. Кот почти выдал его, но поражение не принималось. Том должен был пойти, пощупать и потрясти все коробки с его именем.
Внизу было еще прохладнее, чем в спальне: из укромных углов и закоулков, в коридор проникал холод. Том плотнее закутался в халат и прокрался в гостиную. Внутри царила тьма, благодаря раздражающей Маминой привычке, каждую ночь, «для безопасности», все выключать и выдергивать из розеток. Папу это частенько раздражало, особенно когда он устанавливал приставку на запись ночных спортивных шоу. Едкий металлический запах заполнял комнату. Что они тут заворачивали? «Есть только один способ узнать», подумал Том, пробираясь по периметру комнаты, нащупав сначала дверь кабинета, а потом стену. Наконец, задев, он обнаружил Рождественскую елку. Льдисто позвякивали украшения, пока он искал провод и, ползком, следовал за ним к розетке в углу. Он почувствовал в руке холод металлических штырьков, и, повернув вилку правильной стороной, вставил её в розетку. Когда он нажал включатель, что-то влажное капнуло ему на руку. Что-то гладкое и тяжелое скользнуло по голове.
В шоке, Том отполз назад. Взглянув наверх, он увидел мерцание гирлянды. Но её огоньки были красными, а не светлыми как раньше днем и всю прошлую неделю, с тех пор, как они нарядили елку. Он уставился, разинув рот, и понял, что красными были вовсе не огоньки. На самом деле, алый оттенок их сиянию придавало то, что висело вокруг них.
Рождественская елка была залита кровью, и увешена нитями плоти и волос. Мамины волосы и волосы сестры. Он мог разглядеть папину татуировку на куске окровавленной кожи, свисавшей над украшением, как носовой платок. Согнувшиеся ветки боролись с весом внутренностей развешенных на них как красная мишура. Под горячими поцелуями огоньков, изувеченные органы исходили паром, словно отбросы мясника. Как новогодние шары свисали глазные яблоки. Некоторые из кусков Том смог распознать — он видел их в большой книге по анатомии в школе — отрезок кишечника здесь, пучок вен там.
Том поднялся на ноги. Подступила тошнота, и его вырвало желчью на ковер гостиной.
