Вскоре настал тот самый момент, которого с нетерпением ждала детвора, — раздача подарков. Несколько поутихнув и выстроившись в очередь, один за другим ребята подходили к группе взрослых, где какой–то подросток вручал каждому рождественский презент. Довольно многочисленная для такого, казалось бы, ординарного случая группа репортеров, оттеснив в сторону Санта–Клауса, запечатлевала событие на пленку. Последнее обстоятельство заинтриговало, и я поинтересовался у стоявшего рядом мужчины, кто же эти благотворители.
— Нет, вы серьезно? — удивился он. — Да ради этого момента все и делается. И гулянье, и подарки устроены на пожертвования семьи миллионера, строящего политическую карьеру. Его внук и раздает подарки. Будьте уверены, завтра об этой церемонии взахлеб напишут все местные газеты.
— Знают ли об этом ребята?
— Вы что, опять серьезно? Да они же дети из самых бедных здесь в округе семей. Хорошо хоть, такие благотворители нашлись под Новый год.
Сколь мало нужно, чтобы испортить настроение. Штришок вроде бы, а как не вписывается в сложившееся с детства представление о новогоднем празднике. Конечно, и позже, повзрослев, нам хотелось, чтобы дети не так уж скептически принимали подарки от Деда Мороза, но кто из нас мог допустить даже мысль, что на столь искренних детских чувствах можно так ловко играть…
Покидая рождественское благодеяние, я вспомнил почему–то о Каролине Ричардсон, одинокой семидесятидвухлетней американке, жившей где–то неподалеку, на улице Никербокер. Почти сорок лет проработала она на одной и той же текстильной фабрике. Крохотной пенсии не хватало даже на самые скромные потребности: в последние десять лет Каролина Ричардсон выходила из своего дома лишь в ближайшую продуктовую лавку. Пожар уничтожил чуть ли не все примыкавшие к ее дому здания, и лишь чудом уцелела ее убогая обитель. В опустевшие соседние квартиры начали наведываться наркоманы. Несколько раз ее обворовывали и избивали в подъезде, а потом стащили у старушки и последнюю ценную для нее вещь — настенные часы–ходики, доставшиеся ей по наследству.
Нашлись, правда, благотворители. Заботу о ближнем проявила на сей раз «Нью–Йорк тайме», хвастливо отметив в традиционном рождественском послании, что именно на средства газетного фонда Каролину Ричардсон переселили в другой дом, «где у нее будут соседи по лестничной клетке». Помогут ли они ей в случае беды? Даже «Нью–Йорк тайме» с уверенностью не могла ответить на этот вопрос, как и на вопрос, принесет ли рождество надежду тысячам и тысячам таких же брошенных на произвол судьбы только в одном Нью–Йорке, отверженных всеми американцев.
