Ледов устал в этом копаться. За последние полгода он столько передумал, что голова могла разорваться от дурных мыслей. Сердце постоянно отдавало холодком, как будто ныло от боли, что на фоне физически окрепшего Ледова казалось даже забавным. Но Ледову было не смешно. Он ощущал эту боль физически, и она отравляла его жизнь. Его и окружающих.
- А значит, - решил Ледов, - ее нужно оставить.
Он выбрал два способа. Первый, уже проверенный, тренажерный зал. Второй – дневник, впервые начав писать прямо в Интернете.
Через месяц Ледов заметил, что вместе со строчками его повествования из души уходит боль. Может быть, потому что у него появились другие поводы для сожалений, но, скорее всего, потому что он снова стал писать, пусть даже в виде дневника. И вокруг него снова персонажи, злые и добрые, подлые и честные - разные.
Ледов знал, что рано или поздно они побледнеют, станут прозрачными и исчезнут, пока кто-то из посторонних ему людей не скажет: «Ну, батенька, вы и нагородили чушь» или «Хорошо излагаете, Ледов, продолжайте». И тогда строчки оживут и он, за какую-то долю секунду переживет все заново и увидит себя другими глазами, как обычно это бывало раньше.
Да, с Ледовым это всегда происходило так. Потому что не бывает театра без зрителей, как не бывает книги без читателя, и пока еще в нашей стране не придумали звание «Заслуженный читатель», последний всегда прав. Потому что книга - это та, которую прочитали, а не написали.
Несколько лет назад Ледов думал, что, написав свою первую книгу, он будет вожделенно гладить ее по обложке, перелистывать страницы и класть под голову вместо подушки. Но ничего этого не произошло. Вместо удовлетворения он испытал усталость и разочарование, всего лишь констатировав, что книга закончена и не более того. Тоже самое произошло и со второй книгой.
Шли дни, недели и даже месяцы и Ледов искал кого-то, кого произведение может заинтересовать. Он носил рукопись по издателям и критикам и однажды оставил ее у очень пожилого и занятого делами литератора, который никак не мог найти свободную минутку, чтобы с текстом ознакомиться. Ледов же, как мы помним, был терпелив и регулярно звонил этому человеку. В очередной раз, трубку подняла его уже взрослая дочь, которая поинтересовалась, не его ли рукопись валяется на кухне.
- Очевидно, моя, - сказал Ледов.
- Знаете, - призналась дочка, - я тут случайно полюбопытствовала. Зацепилась глазами за строчку, да пока не дочитала так и не оторвалась. Смотрю, уже четыре утра, хорошо у вас получилось!
