Такого же мягкого тона при обращении к еретикам с призывом возвратиться в Церковь Христову придерживается и ревностный обличитель ереси, называвший латинскую церковь «не Христовой», святой праведный Иоанн Кронштадтский (см. сноску 132). Святитель Иннокентий Херсонский указывает, что лучше не говорить католикам, по причине их гордости, даже того, что вне Православной Церкви нет спасения: «Поелику католики утверждают, что вне их церкви нет спасения, то здесь требуется верить, что в вере греческой есть спасение. Требование это весьма скромно, и показывает примерную веротерпимость. Следовало бы сказать, вопреки гордым католикам, что вне греческой церкви нет спасения; между тем, по скромности христианской, говорится только, что и в греческой церкви есть спасение».
[272] Миссионерская снисходительность, проявляемая не только в процессе обращения, но и в самом акте присоединения еретиков к Церкви, никак не может считаться обманом. Ведь: а) при присоединении к Церкви мы
восполняем благодатью состоявшееся в ереси внешнее действие крещения, признавая правильность самого обряда — и свидетельствуя еретикам именно об
этой правильности, психологически облегчаем им переход в Православие; б) о действии (правильнее было бы — недействии) благодати в крещении, совершенном еретиками, хотя, как правило, ничего обращающимся не говорим, но и не обманываем, не завлекаем, ложно убеждая их в благодатности еретического крещения. Такое умолчание не есть недостойное Церкви лукавство. Пример этому — святитель Василий Великий. Сам же протоиерей Георгий Флоровский пишет, что святой Василий вынужден был умалчивать до времени перед паствой прямое учение о Св. Духе как об истинном Боге — из икономии, дабы сначала заняв кафедру, затем уже осторожно привести неправомыслящих к Истине. «Казалось иногда, — говорит о. Г. Флоровский, — что он делал слишком большие уступки… И до времени Василию приходилось молчать и умалчивать. Так воздерживался он открыто исповедывать Духа Святого Богом».
[273] Что же, и святителя Василия Великого обвиним в «опасной и опрометчивой уступчивости», «потворстве человеческой слабости, самолюбию и маловерию», привлечении к Православию еретичествующих «через двусмысленность и умолчание»? Являлось ли его умолчание «не отвечающим достоинству» Церкви? По мнению святителя Григория Богослова, не являлось: «Между тем, Василий медлил до времени употребить собственное речение, прося у самого Духа и у искренних поборников Духа не огорчаться его осмотрительностью; потому что, когда время поколебало благочестие, стоя за одно речение, можно неумеренностью все погубить».
